"Даниель Фагунва, Воле Шойинка. Лес тысячи духов " - читать интересную книгу автора

знатного, который взял бы на себя все наши грехи, и отправить его к
терзающему город зверю; однако мы не вправе посылать кого-нибудь на жертву
по принуждению, ибо она избавит город от бедствия, лишь будучи вполне
добровольной. Если же среди нас не отыщется самоотверженного спасителя - а
Духи предрекали, что едва ли он отыщется, - мы должны будем, хочется нам
того или нет, послать на жертву короля, ибо в противном случае городу нашему
предстоит встретиться с семью безжалостными леопардами вместо одного, и
каждый из них, многажды кровожадней сегодняшнего, будет увенчан к тому же
семьюдесятью семью громадными рогами. Вот что поручили мне передать вам
Духи-хранители".
Горожане замыслили преогромное предательство и прекрасно подготовились
к нему, но забыли при этом одно важнейшее обстоятельство: им не вспомнилось
в их злодействе, что на земле ничто не совершается без воли Господа. Слова
Верховного Жреца должны были обречь короля на верную смерть, ибо кто из
смертных согласится добровольно отдать жизнь свою за себе подобных - тем
более что весь город участвовал в заговоре, и лишь я, да король с женой и
детьми, да один самый верный его слуга противостояли заговорщикам...
Верховный Жрец призвал короля выбрать глашатая для объявления о сборе
горожан на Базарной площади, и...король, не ведавший о заговоре, дал
повеление Главному придворному глашатаю объявить сбор, и тот беспрекословно
выполнил королевскую волю. Когда все собрались, Верховный Жрец произнес
подготовленную заговорщиками речь, а потом спросил, кто желает принести себя
в жертву. Никто, конечно, не вызвался пойти на смерть - горожане только
молча переглядывались, - и король объявил, что, поскольку добровольцев не
нашлось, он готов отправиться к норе Одноглазого леопарда. Горожане
благодарно и радостно завопили: "Да здравствует король!", но в их
благодарных воплях мне ясно слышалось злонамеренное притворство.
Терпеливо дождавшись тишины, я поднялся со своего места и сказал так:
- Нет, уважаемый и достославный король, ты не примешь эту страшную
смерть. Ибо я заменю тебя - и отправлюсь к леопарду незамедлительно!
Услышав мои слова, король разрыдался и начал отговаривать меня, однако
я уже все решил. Вежливо выслушав его, ибо мне не пристало перебивать
короля, я сказал: "Пусть гром гремит и хлещет дождь, пусть вечно длится
ночь; пусть молния сожжет зарю, но я не отступлю!" Решение мое было твердым,
и слова короля звучали для меня лишь как бессловесный шелест листьев. Легче
птицы двинулся я вперед, предложив гомидам показать мне жилье леопарда.
Разгневались гомиды я неохотно отправились в лес, ибо я, по их славам, взял
на себя королевскую судьбу, даже не обсудив с ними своего решения.
Итак, приказав доставить мне мой кинжал и обоюдоострый меч, пустился я
в путь. Однако гомиды только презрительно потешались надо мною, ибо куда
более доблестные, как ям казалось, воины пали в схватках с Одноглазым
леопардом, а я, собираясь пожертвовать собой, еще и льстил себя безумной
надеждой одержать над ним победу.
Вскоре мы прибыли к норе - или, верней, не норе, а громадной пещере в
гигантском утесе. Пробравшись внутрь, я потуже затянул пояс на брюках, сжал
в левой руке кинжал, вытащил из ножен меч и произнес заклинание, запирающее
когти в подушечках лап у хищников кошачьих племен. Затем я принялся
разыскивать леопарда, но он уже почуял меня и кровожадно устремился мне
навстречу; когда мы сблизились, он взметнулся в смертельном прыжке под
потолок пещеры, однако когти выпустить ему не удалось, ибо таков был