"Юлий Файбышенко. Троянский конь" - читать интересную книгу автора

валенками, вошла, вся лучась в улыбке, Нюша. В руках ее была тарелка с
картошкой, в другой ломоть хлеба. Она выставила все это на стол, откуда-то
из-под фартука вывернула два соленых огурца.
- Вот, - сказала с торжеством, - соседи дали. Выменяла. Поешь ты,
Полюшка, ради Христа!
Картошка была еще тепла, парной дух ее был еще прекраснее, чем вкус.
Полина думала о том, что женщина все-таки слабое существо. Идет война,
поселок захвачен врагом, а она думает о такой мелкой человеческой радости,
как еда, и не только думает, а наслаждается, хрупая огурцами и раскусывая
картофелины. Рядом, глядя на нее, блаженствовала Нюша.
- То-то, родимая, а то и куска за день не перехватишь.
Стыд обдал Полину, она отодвинула тарелку и, чтобы не видеть
морщинистого старого лица под платком, отвернулась.
- Да ты ешь, ешь, доченька, - уговаривала Нюша, - у нас и на завтра
найдется.
Полина кивнула ей, вышла из-за стола и легла. Нюша, вздыхая, собрала
тарелки, подошла погладить ее по голове и зашаркала из комнаты. Полина
лежала, в голову лезли самые разные и неожиданные мысли. Добраться бы до
Москвы. Немцы ее не взяли. Всю зиму кричали, что уже парадируют по Красной
площади, а потом денщик постояльца Иоахим стал включать Московское радио на
всю мощь. И оттуда: "Говорит Москва!" Они с Нюшей выскочили из своих комнат
и обнялись, плача от радости. Постоялец вышел, улыбнулся.
- Йа, йа, юнгфрау, - сказал он, - Москау нихт дойч, Москау - дер русише
бург.
После этого они с Нюшей долго говорили об их постояльце. Был он хорошо
воспитан. Несколько раз, заставая Полину в гостиной, пытался вступить в
разговор. Она не отвечала до тех пор, пока не случилась эта история с
Московским радио. После этого ей было как-то неловко молчать в ответ на его
вежливые реплики, и между ними порой завязывалась легкая беседа на темы,
самые отдаленные от происходящего вокруг.
Он рассказал ей, каким образом узнал, что она понимает по-немецки. Он
сидел в гостиной и разговаривал с денщиком о Гейне. Иоахим перед армией
учился на филологическом в Бонне. Он стал цитировать "Германия. Зимняя
сказка" и забыл начало последней строки, и вдруг ему показалось, что она
прошептала эту строчку. Это было так, фрау?
Она ответила, что знает немецкий с детства, он спросил о любимых поэтах
и прозаиках. Она назвала Гёльдерлина и Рильке, Дёблина и Фалладу. Он
похвалил ее вкус. Не признаваясь в этом себе, она была польщена. Но когда
она оборвала несколько попыток продолжить эти вечерние беседы, он перестал
настаивать на них. Утром вежливо склонял голову в поклоне, вечером только
поглядывал, когда она проходила через гостиную. Она всей кожей спины
чувствовала эти взгляды.
Сейчас в гостиной он сидел со страшным человеком. Это был
гебитскомиссар и военный комендант района фон Шренк. Это по его приказам
выбрасывали людей из лесных сел. Это его автоматчики расстреливали
заложников. Это он вел неумолимо борьбу с партизанами и уже уничтожил отряд
Шалыгина, в котором погибло все местное партийное и советское руководство.
Но и сам Шренк налетел на партизанскую пулю. И спас его потом их постоялец.
Два человека живут в одном доме. И даже беседуют о литературе. Как мало
это значит в такое время!