"Ханс Фаллада. Маленький человек, что же дальше? (роман, 1932) " - читать интересную книгу автора

дела, с крестьянами и помещиками. А пить не умеет. Вот потом и валяется на
улице, и костюм никуда.
- Фу! А какой он?
- Да ты слушай. Значит, мне часто приходилось его обслуживать, хозяин
да и хозяйка редко имели с ним дело. Если меня тут не было, им ничего не
удавалось ему навязать, а я всегда умел ему
угодить. И вечно он меня уговаривал, взялся бы я за ум и плюнул на эту
еврейскую лавочку... вот у него чисто арийская фирма, и место бухгалтера
есть, и заработаю я у него больше... Я думал: болтай себе на здоровье! Здесь
я по крайней мере знаю, что имею, и Бергман совсем не плохой человек, всегда
вежлив со служащими.
- Так почему же ты все-таки ушел к Клейнгольцу?
- Ах, из-за ерунды! Знаешь, Овечка, здесь, в Духерове, такой порядок:
каждая фирма посылает на почту за утренней корреспонденцией ученика. Другие
фирмы, торгующие тем же товаром, что и мы - Штерн, Нейвирт и Мозес Минден,-
тоже посылают. Ученикам строго-настрого запрещено показывать друг другу
корреспонденцию. Они обязаны тут же тщательно зачеркнуть на конверте адрес
отправителя, чтобы конкурент не узнал, кто наш поставщик. Но ученики - все
приятели еше с училища, вот они и болтают друг с другом и забывают
зачеркивать. А некоторые хозяева - и в первую голову Мозес Минден - даже
подучивают их подсматривать и выведывать.
- Как в таком маленьком городке все мелко! - говорит Овечка.
- Э, в большом тоже не лучше. Так вот, потребовались как-то
рейхсбаннеру триста штормовок. И все мы - четыре магазина готового платья -
получили запрос об имеюшемся товаре. Мы знали, что конкуренты постараются
пронюхать, во что бы то ни стало узнать, откуда мы получаем образцы. И так
как мы не доверяем ученикам, я сказал Бергману: "Я сам пойду, эти дни я сам
буду ходить за корреспонденцией.
- Ну и что? Выведали? - любопытствует Овечка.
- Нет, разумеется, нет,- Пиннеберг оскорблен в своих лучших чувствах.-
Если кто-нибудь из учеников, пусть даже за десять шагов, косился на мои
конверты, он тут же получал затрещину. Заказ достался нам.
- Ах, милый, да когда же наконец ты скажешь о девушке, которая не то,
что я думаю! Из-за чего ты все-таки ушел от Бергмана?
- Да ведь я уже сказал: из-за ерунды,- не очень-то уверенно говорит
он.- Две недели я сам ходил за корреспонденцией. И это очень понравилось
хозяйке - от восьми до девяти мне в магазине делать нечего, а ученики
вычистят в мое отсутствие товар. Вот она и заявила: "Пусть теперь господин
Пиннеберг всегда ходит на почту. А я сказал: "Нет, как это возможно? Я
старший продавец, не буду я по городу с письмами бегать". А она сказала:
"Будете!"- а я сказал: "Нет". И в конце концов мы оба разозлились, и я
сказал ей: "Вы вообще не можете мне приказывать, меня нанимал хозяин!"
- А что сказал хозяин?
- Что он мог сказать? Не мог же он идти против жены? Он меня
уговаривал. Я стоял на своем, тогда он замялся и сказал: "Что же, придется
нам расстаться, господин Пиннеберг!" А я сказал,- очень уж я был взвинчен:
"Отлично, первого числа следующего месяца мы расстанемся" А он сказал: "Вы
таки одумаетесь, господин Пиннеберг". И я бы еще одумался, но, как нарочно,
в тот же день в магазин пришел Клейнгольц и заметил, что я взволнован, и все
от меня выведал, и тут же пригласил зайти вечером к нему. Угостил коньяком и