"Юрий Александрович Фанкин. Ястребиный князь (Повесть) " - читать интересную книгу автора

- А ты Отцу крестному позвони. Уж он-то наверняка присоветует.
Отец крестный, потомственный охотник - говаривали, его дедушка даже
умер в шалаше, на тетеревином току, - дотягивал земной срок вместе с женой
на лесном кордоне. Прожили свой век Ерофеич с Матвевной как пара дружных
воронов: она детишек высиживала, а он пропитанье приносил в крепком мужском
клюве. Выкормили они, высидели двух птенцов-молодцов, которые, оперившись,
разлетелись по чужедальним городским кронам; одна отрада - внук Лёшка свил
гнездовье неподалеку, стал нахаживать по дедовским следам манкие охотничьи
тропы.
Многих начинающих охотников, пытающихся встать на крыло, поддержал и
окрестил в свое время Ерофеич. Не миновала лесная купель и Полудина.
В тот весенний памятный день на утренней тяге он заполевал двух
маленьких уток-чернушек и взял "под перо" матерого гуся-гуменника, летевшего
с Озера на кормные озими. Он взял его повторным выстрелом из правого ствола
и, ликуя, бросился к прибрежной березе, по которой, пригибая ветки,
скатывалась крупная дичь.
Долго, не веря удаче, Полудин разглядывал серую, с белыми подкрыльями
птицу - она казалась ему внезапно уснувшей или притворившейся мертвой. Потом
потянул за вялую, с просиженным зобом шею, потрогал по-осеннему холодные
желтые лапы и, убедившись, что пролетный гусь все-таки не обманул его, стал
думать, куда же пристроить добычу: то ли прицепить вместе с неказистыми
чернушками к поясному ремню, то ли постараться засунуть в сумку. Однако
гуменник был тяжеловат и размашист для ремня, а держать его в ягдташе не
позволяло охотничье самолюбие.
Грязный, в простуженно хлюпающих сапогах, Полудин явился в охотничий
табор с большущим гусем в горделиво поднятой руке и торжественно, словно
римский триумфатор, бросил добычу на видное место.
- С полем! - встрепенулись сидящие у костра охотники.
- Готовься, крестник! - весело предупредил Ерофеич.
Не успел Полудин зачехлить сладковато пахнущую порохом двустволку, как
сподручник Ерофеича, Колька Черпак, заполошно гогоча, словно потревоженный
сторожевой гусь, бросился за розгами к озерному ивняку. Закачались,
погибельно затрещали пепельно-красные, в серебристых барашках кусты.
- Много-то не ломай! - приказал Ерофеич, отвинчивая крышку мятой
солдатской фляжки. - Чай, не корзинки плести. А ты, крестничек, шкуру-то
сыми!
Под дружные дублеты шуток Полудин стянул заскорузлую отцовскую куртку,
недрогнувшей рукой потянул ворот вязаного свитера. Однако главный экзекутор
смягчился:
- Свитерок-то оставь!..
В руке Ерофеича появился видавший виды граненый стаканчик. Бывалый
охотник налил щедро, под "дунькин поясок", и, улыбаясь, протянул Полудину:
- Выпей, друже, на крови!
Молодой охотник лихо, запрокинув голову, выпил, схватил сморщенный,
пшикающий рассолом огурец и стал старательно хрустеть, не отводя
повлажневших глаз от своего гуменника, который, склонив голову к
полураскрытому вееру крыла, как-то настороженно, вполглаза, наблюдал за
своим оживленным погубителем.
- Что глаза-то таращишь? - засмеялся егерь Афанасий. - Не улетит твой
гусь. Ты лучше на сальцо налегай.