"Джон Фанте. Подожди до весны, Бандини" - читать интересную книгу автора

курятника, отдуваясь и опираясь на лопату. Наседки повылазили из сарая,
квохтали, поглядывая на него - человека, который мог поднять упавшие
белые небеса с земли и перекинуть их через забор. Но из окошка было видно,
что слишком близко от него куры не прогуливались. И она знала, почему. Это
были ее куры; они ели у нее из рук, а его терпеть не могли; они помнили
его как того, кто приходил по вечерам в субботу убивать. Но это ничего;
они очень благодарны, что он расчистил снег, и они могут теперь ковыряться
в земле, они это ценили, но доверять ему так, как женщине, что приходила с
кукурузой, капавшей с маленьких ладоней, никогда не могли. И со спагетти в
тарелке тоже; они целовали ее своими клювиками, когда она приносила им
спагетти; а этот мужчина - дело опасное.
Их звали Артуро, Август и Федерико. Они уже проснулись, глаза карие и
ярко омытые черной рекою сна. Все они спали в одной кровати, Артуро -
двенадцать, Августу - десять, а Федерико - восемь. Итальянские
мальчишки, дурачатся, трое в постели, с быстрыми особенными смешочками
непристойностей. Артуро, тот уже много знал. Теперь он рассказывал им то,
что знал, а слова выходили у него изо рта белым жарким паром в холодной
комнате. Он много знал. Он много видел. Он знал много. Вы, парни, не
знаете того, что я видел. Она сидела на ступеньках крыльца. А я от нее вот
так стоял. И видел много чего.
Федерико, восемь лет.
- А чё ты видел, Артуро?
- Закрой рот, простофиля. Мы не с тобой разговариваем!
- Я никому не скажу, Артуро.
- Ах, заткнись. Ты еще маленький!
- Тогда скажу.
Тут они объединили силы и скинули его с кровати. Он ударился о пол,
захныкал.
Холодный воздух обхватил его своей внезапной яростью и всадил в тело
сразу десять тысяч иголок. Он заорал и попытался снова забраться под
одеяло, но те были сильнее, и он рванул через всю комнату в спальню к
маме. Та как раз натягивала хлопчатобумажные чулки. Он испуганно орал:
- Они меня вытолкнули! Это Артуро. И Август тоже!
- Ябеда! - завопили из соседней комнаты.
Он был для нее так красив, этот Федерико; и кожа его казалась такой
прекрасной.
Она подняла его на руки и потерла ему спину, пощипала за маленькую
прекрасную попку, сжимая покрепче, вталкивая в него тепло, а он подумал о
ее запахе - интересно, чем она пахнет, и как это хорошо утром.
- Поспи в маминой кроватке, - сказала она.
Он быстренько забрался туда, и она подоткнула одеяло так, что он весь
затрясся от восторга, так обрадовавшись, что лежит на маминой стороне
постели, а его голова - в гнездышке, оставленном мамиными волосами,
потому что ему не нравилась папина подушка; та была какой-то кислой и
крепкой, а мамина пахла сладко, и он от нее весь согревался.
- А я еще что-то знаю, - сказал Артуро. - Но не скажу.
Августу было десять; он соображал немного. Конечно, он знал больше, чем
его негодяйский братец Федерико, но и вполовину не столько, сколько знал
брат, лежавший рядышком, Артуро, который много чего знал про женщин и про
все остальное.