"Джон Фанте. Подожди до весны, Бандини" - читать интересную книгу автора

объяснить этого не мог. Бандини сказал: ей-Богу, самое время; доктор
сказал, что подействовали пилюли, а Донна Тоскана твердила, что все давно
бы уже прекратилось, если б они вняли ее совету. Даже сам Август поражался
и восторгался по утрам, когда просыпался сухим и чистым. Он помнил те
ночи, когда открывал глаза и видел, что мама стоит рядышком на коленях,
прижавшись к нему лицом, четки тикают, ее дыхание щекочет ему ноздри, и
тихонькие слова шепотом: Богородице дево смилуйся, - вливаются ему в нос
и глаза, пока не начинал ощущать какую-то жуткую меланхолию, лежа между
двумя этими женщинами, и беспомощность стискивала ему горло, от чего он
решался сделать приятное им обеим. Он просто не будет больше никогда
писать в постель.
Матерью Августа быть легко. Она могла играть его желтыми волосами,
когда заблагорассудится, поскольку он был полон чуда и загадки ее. Она так
много для него сделала, эта Мария. Она заставила его вырасти. Она
заставила его почувствовать себя настоящим мальчишкой, и Артуро уже больше
не мог дразнить и мучить его за слабые почки. Когда она на шепчущих ногах
подходила к его постели каждую ночь, ему стоило только почувствовать, как
теплые пальцы ласкают его волосы, и он сразу вспоминал, что она и эта
другая Мария из хлюзди превратили его в настоящего парня. Не удивительно,
что она так хорошо пахла. А Мария никогда не забывала этого чуда его
желтых волос. Откуда они взялись, только Бог знал, но она ими гордилась.
Завтрак для трех мальчишек и взрослого мужчины. Его звали Артуро, но он
ненавидел это имя и хотел называться Джоном. Фамилия его была Бандини, а
ему хотелось, чтобы она была Джоунз. Его мать и отец были итальянцами, а
он хотел быть американцем. Его отец работал каменщиком, а сам он хотел
быть питчером у Чикагских Волчат. Они жили в Роклине, Колорадо, с
населением десять тысяч, а ему хотелось жить в Денвере, в тридцати милях
отсюда. У него все лицо было в веснушках, а он хотел, чтобы оно было
чистым. Он ходил в католическую школу, а хотелось в общественную. У него
была девчонка по имени Роза, но она его не переваривала. Он был алтарным
служкой, но, дьяволенок, ненавидел алтарных служек. Он хотел быть хорошим
мальчиком, но хорошим мальчиком быть боялся, поскольку боялся, что друзья
будут звать его паинькой. Он был Артуро и любил своего отца, но жил в
ужасе от того дня, когда вырастет большим и сможет ему надавать. Он
боготворил своего отца, а мать считал хлюздей и дурой.
Почему у него мать не как у других? Точно, он каждый день он в этом
убеждался.
Мать Джека Хоули его возбуждала: она так протягивала ему печенюшки, что
у него сердце мурлыкало. У матери Джима Толанда были яркие ноги. Мать
Карла Моллы никогда не носила ничего, кроме бумазейных халатиков; когда
она подметала полы кухни Молла, он торчал на заднем крыльце в экстазе,
наблюдая, как миссис Молла метет, и его горячие глаза заглатывали каждое
движение ее бедер. Ему уже исполнилось двенадцать, и от осознания того,
что его собственная мать его не возбуждает, он ее тайно ненавидел.
Постоянно краешком глаза за нею наблюдал. Он любил свою мать, но ненавидел
ее.
Почему его мать позволяет Бандини собой помыкать? Почему она его
боится? Когда они в постели, а он лежит, потея от ненависти, - почему она
разрешает ему так с собой поступать? Когда она выходит из ванной и заходит
в комнату к мальчикам, почему улыбается в темноте? Он не видел ее улыбки,