"Джозеф Шеридан Ле Фаню. Мертвый причетник" - читать интересную книгу автора

И вдруг он ни с того ни с сего объявился в Голден-Фрайерсе - угрюмый,
молчаливый и благонравный. Мать его давно лежала в могиле, но поселяне
приняли "блудного сына" с открытой душой.
Добросердечный викарий, доктор Дженнер, говорил жене:
- Долли, дорогая, его каменное сердце смягчилось. Я видел, как на
вчерашней проповеди он вытирал глаза.
- Не удивляюсь, милый мой Хью. Я помню то место: "Есть радость на
небесах". До чего прелестно! Я сама чуть не заплакала.
Викарий добродушно рассмеялся, поцеловал жену и нежно похлопал по щеке.
- Ты слишком высоко ставишь проповеди своего мужа, - заметил он. -
Понимаешь ли, Долли, я читаю их прежде всего для бедняков. Если уж они
поймут меня, то другие - и подавно. Надеюсь, мой простой стиль находит путь
и к сердцу их, и к разуму...
- Почему же ты раньше не сказал мне, что он плакал. Ты так
красноречив, - воскликнула Долли Дженнер. - Никто не умеет читать проповеди
лучше моего мужа. В жизни не слышала ничего подобного.
Охотно верим, ибо за последние двадцать лет почтенная дама вряд ли
слыхала более шести проповедей из уст других священников.
Обитатели Голден-Фрайерса горячо обсуждали возвращение Тоби Крука.
Доктор Линкоут заметил:
- Должно быть, немало ему довелось хлебнуть. Высох, как вобла, а
мускулы крепкие. Служил, поди, в солдатах - выправка у него военная, а
отметина над правым глазом - ни дать ни взять шрам от ружейного выстрела.
Другой бы спросил, как человек мог выжить после огнестрельной раны над
глазом. Но Линкоут был врачом, и не простым, а военным - в молодости; кто в
Голден-Фрайерсе мог тягаться с ним в делах хирургических? Жители городка
сошлись во мнении, что та метка и впрямь была оставлена пистолетной пулей.
Мистер Джалкот, адвокат, "головой ручался", что Тоби Крук в долгих
странствиях набрался ума, а честный Тэрнбелл, владелец "Святого Георгия и
Дракона", задумчиво произнес:
- Надо подыскать Тоби работенку, чтоб было куда руки приложить. Пора
делать из него человека.
В конце концов его назначили причетником церкви Голден-Фрайерса.
Тоби Крук исполнял свои обязанности на редкость добросовестно. Не
вмешивался ни в чьи дела: человек он был молчаливый, и друзей у него не
водилось. В компании держался особняком, любил прогуливаться в одиночку по
берегу озера, пока другие играли в "пятерку" или в кегли, иногда заглядывал
в "Святой Георгий" и, потягивая спиртное, с угрюмым видом прислушивался к
общему разговору. Было в лице Тоби Крука что-то недоброе, а если к тому же у
него не все ладилось, то он казался просто злодеем.
О Тоби Круке шепотом рассказывали немало историй. Никто не знал, как
эти сплетни попали в город. Нет ничего более загадочного, чем пути
распространения слухов. Словно разлили флакон с ароматическим бальзамом.
Слухи разлетаются, подобно эпидемии, то ли от малейшего дуновения ветерка,
то ли подчиняясь столь же непостижимым космическим законам. Рассказы эти,
весьма расплывчатые, относились к долгому периоду отсутствия Тоби Крука в
родном городке, однако так и не приняли мало-мальски определенной формы;
никто не мог сказать, откуда они пошли.
В добром сердце викария не было места дурным мыслям. Если до него
доходили рассказы о гнусном прошлом Тоби Крука, он не принимал их на веру,