"Филип Хосе Фармер. Вперед! Вперед!" - читать интересную книгу автора

этими ангелочками-херувимами. И когда мы, братья-искрецы,
нажимаем на ключ нашего аппарата, мы воплощаем малую долю
бесконечного множества вестников, готовых в любое мгновение
прийти к нам на службу.

--Тысяча восемьсот кх значит, что в данный момент миллион и
восемьсот тысяч херувимов мчатся в эфире, так что кончики
крыльев одного касаются носа следующего. Крылья всех ангелов
имеют равный размах, так что, очертив контур всего сборища, вы
никак не смогли бы отличить одного херувима от другого. Такой
поток вестников называется строем П.К.

--П.К.?

--Постоянной крыльности. Мой воплотитель -- тоже постоянной
крыльности.

--Голова кругом идет! -- воскликнул молодой де Сальседо.-- Что
за откровение! Почти непостижимо. Только представить, что
антенна воплотителя имеет ровно такую длину, что для
уничтожения мечущихся по ней ангелов зла требуется равное и
заранее известное число добрых херувимов. Совратительная
катушка воплотителя сбивает всех злых ангелов на левую,
сатанинскую сторону, и когда ангелов ада скапливается столь
много, что они не в силах более терпеть соседство подобных
себе падших душ, они устремляются через бездну искрильника на
правую, "добрую" пластину. Их бег, в свою очередь, привлекает
внимание незримых вестников. А вы, отче-искрец, всего лишь
управляя машиной, поднимая и опуская ключ, воплощаете ряды
покорных гонцов, крылатых эфирных курьеров, связываясь с их
помощью со своими братьями по ордену, где бы они ни были.

--Господи Боже! -- воскликнул де Торрес.

То было не пустое суесловие, но возглас искреннего священного
ужаса. Глаза толмача распахнулись. Он, видно, осознал, что за
плечами каждого человека стоят стройными рядами и колоннами
ангельские воинства. Черные и белые, они составляли шахматную
доску пустого якобы пространства: черные -- отринувшие, и
белые -- принявшие свет. Длань Господня поддерживает их в
равновесии, и человек владычествует над ними, как над рыбами
морскими и птицами небесными.

Однако, узрев видение, способное многих сделать святыми, де
Торрес спросил лишь:

--А ты мог бы сказать, сколько ангелов поместится на кончике
иглы?

Очевидно было, что нимб не осенит голову толмача. Голову его