"Фредерик В.Фаррар. Женщины у домашнего очага " - читать интересную книгу автора

оправдание, непокорности дочерей Мильтона, если принять по внимание факт,
что им приходилось, например, читать ему вслух различные сочинения на
языках, которым их не учили, так как Мильтон придерживался мнения, что
женщинам, при их природной наклонности к болтовне, совершенно достаточно
знать в совершенстве один какой-либо язык. Очень вероятно, что молодые
девушки тяготились одинокой, суровой жизнью, какую они принуждены были
вести, будучи окружены ненавистными для них книгами. Невольно зарождается
мысль, что разочарования, испытанные Мильтоном в домашнем быту, отразились в
его стихах: "Все эти чудные создания казались богинями, до того они были
преисполнены красотой и чарующим весельем, но в них отсутствовало именно то
достоинство, которое составляет лучшее украшение женщины и лучшую ее
заслугу; они умели только завлекать своими плотскими чарами, петь,
танцевать, наряжаться, болтать и бросать вызывающие взгляды".
Перехожу в заключение к образцовому типу любящей дочери, имя которой
навсегда сохранится в английской истории в связи с именем ее знаменитого
отца. Я говорю о любимой дочери сэра Томара Моруса - Маргарите Ропер.
Существует мнение, что ученость и высшее развитие умственных
способностей у детей будто умаляет их чувства любви и преданности к
семейному очагу и к родителям. Исторические факты, однако, не подтверждают
этого мнения. Так, например, те сведения, которые мы имеем о Маргарите
Ропер, служат опровержением вышесказанного: она была одной из
образованнейших женщин своего времени и вместе в тем любящею и преданнейшею
дочерью. Ее знания древних языков, в особенности латинского языка, которым
она владела в совершенстве, возбуждало восторг и удивление даже таких
знатоков как кардинал Поль. Известен написанный ею по латыни трактат "о
четырех важнейших предметах". Трактат на ту же тему, написанный ее отцом -
английским канцлером, столь прославившимся своей ученостью, ставился им
самим по достоинству ниже трактата его дочери. Она была столь образована,
что могла поддерживать с отцом диспуты о важнейших вопросах богословия и
политики.
В английской истории существует еще одни яркий пример того, что
ученость вовсе не служит помехой к проявлению любви к домашнему очагу; этот
пример являет собой лэди Джен Грей. Она была до такой степени предана
изучению науки, что, по свидетельству ее учителя Роберта Ашама, будучи
шестнадцатилетней девушкой, предпочитала играм и развлечениям окружавшей ее
молодежи изучение Платонова "Федры". В то же время она могла служить
примером дочерней покорности и безграничной преданности жены к мужу, не
смотря на то, что ее родители, придерживаясь системы воспитания того
времени, обращались с ней с поразительной суровостью. Историк Фуллер
справедливо замечает, что герцог и герцогиня Суффолкские "обращались с ней
строже, нежели того требовал кроткий нрав их очаровательной и талантливой
дочери, которая, будучи тринадцатилетней девушкой, писала сочинения на
греческом языке"; когда же ей минуло пятнадцать лет, то она изучила
древне-еврейский язык, знала также итальянский и французский языки; вела
переписку с ученым Бюллингером и в то же время в совершенстве исполняла
всевозможные рукодельные работы и обладала талантом к изящным искусствам.
Роберт Ашам в своей книге: "Школьный учитель" приводит ее собственный
рассказ об обращении с ней ее родителей: "Когда я нахожусь в обществе отца
или матери, говорю ли я, молчу ли, сижу, стою, ем ли или пью, бываю весела
или грустна, занимаюсь ли рукоделием, музыкой или танцами, одним словом, чем