"Клод Фаррер. Во власти опиума [H]" - читать интересную книгу автора

горой, и в этот проход устремился челнок. Справа и слева между не
правильными колоннами сталактитов виднелись другие туннели,
перпендикулярные первому. Вся гора явилась фантастическим лабиринтом
подземных и подводных пещер.
И мрак был населен непостижимыми существами. Сейчас же настала ночь,
и при свете лампы с ее пляшущим пламенем, мрак казался еще более жутким.
Проход то расширялся, то суживался; и в каждом его углублении, в каждой
его трещине видны странные окаменелые стражи. Постепенно туннель начал
понижаться и суживаться. Его свод щекотал влажным мхом лицо распростертого
в челноке Хонг Копа.
Свет от лампы стал более желтым от проникшего в туннель бледного
тусклого света, и челнок вылетел внезапно из подземелья с такой быстротой,
как будто его выбросили из пращи. Он оказался в котловине, окруженной
исполинскими горами, - это было нечто вроде узкого потухшего кратера
залитого морем, нечто вроде озера, окаймленного со всех сторон утесами. Из
этих пучин выступал высокий, обнаженный, черный морской берег; поднимался
он из воды отвесно и был недоступен. Только на очень значительной высоте
береговые скалы шли под уклоном, и на их крутых откосах рос только тощий
кустарник. Котловина являлась колодцем; выхода из нее не было, кроме
прохода, по которому проскользнул челнок Хонг Копа. Всякая попытка
взобраться на прибрежные скалы была безнадежной. На высоте трехсот футов
над водой большие любопытные обезьяны осмеливались свешиваться над морем,
осторожно цепляясь за кусты; снизу они казались меньше крыс.
Человек остановился. Хонг Коп сохранял хладнокровие; он приблизил к
пламени свою иглу, на которой дрожала капля опия. Когда капля была
обожжена и стала золотистой, он быстро вдавил ее в головку трубки и застыл
с трубкой в руке, как со скипетром.., ибо море разверзлось.

***

Король-дракон, Хай Лунг Ванг, длинный, как тридцать пифонов, поднял
из моря свою ужасную голову.
Нередко Хонг Коп видел его в своих сновидениях после курения опия. На
яву он был таким же непостижимым, как и в сновиденьях.
Вокруг безумно дрожали воды, и на объятых ужасом камнях выступил
холодный пот.
Среди полнейшей тишины Хонг Коп ясно слышал лихорадочное дыхание
устрашенного своим творцом Фэ Ци Лунга.
Лицом к лицу предстали курильщик и бог.
Огромные кровавые глаза впились в черные глаза, которые опий сделал
почти абсолютно бесстрастными. Курильщик не поднялся со своей циновки, и
бог сам должен был отвернуться, чтобы произнести приговор.
- Ты ранил стрелою мою дочь, святую Ю Ченг Хоа. В возмездие этого ты
погибнешь медленной смертью, не имея ни риса, ни воды, ни опия.
Хонг Коп презрительно посмотрел на Лунга.
- Уже давно, - произнес он, - Конфуций научил меня тому, что я
смертей.
И наклонивши трубку над лампой, он вдыхал в себя дым от третьей
трубки, - наисовершенной, - не говоря ни слова, не удостаивая даже
взглянуть на то, как обрушились скалы, завалили подземный пролив и