"Клод Фаррер. Цвет цивилизации " - читать интересную книгу автора

самого цивилизованного человека, устранить любовь и сохранить женщину!
Гораздо проще отбросить сразу и то и другое. Я так и сделал.
Ты принимаешь лекарства?
- Нет. Я не строю плотин, - я отвожу воду.
- Каким образом?
- Сударь, - сказал Мевиль очень тихо, - невежливо требовать точки над
"и" там, где и так все ясно. Вы, вероятно, не знаете, что мы живем в Содоме?
Фьерс невозмутимо взял сигару, закурил и, как ни в чем не бывало, стал
пускать кольцами дым. Отвратительный порок Сайгона ничуть не шокировал его.
- Это, конечно, средство, - сказал он. - Но я не смог бы обходиться при
каждой трапезе одним сортом хлеба. Как исключение, сверх прочего, случайно -
пожалуй...
- Здесь это общая пища.
- Но только не для меня, - пробормотал Мевиль. - Я делал опыт.
Математическая теория Торраля верна; женщина загромождает жизнь, - но я не
могу... я не могу обходиться без женщин.
Торраль поднялся из-за стола.
- Вы оба, - сказал он, - еще не достигли высшей точки кривой. Вы
цивилизованы, но недостаточно; менее, чем я. Хорошо, впрочем, быть уже и
таким, как вы. Они вышли.

IV

Была сайгонская ночь, сияющая звездами, теплая, как летний день на
западе.
В сопровождении виктории Мевиля друзья шли молча. Улица напоминала
аллею, благодаря деревьям, сплетающим свои ветви как свод, и электрическим
фонарям, висящим среди листвы, - а также благодаря своему безмолвию и
уединенности. Сайгон, столица средней руки, сосредоточивает все свое ночное
оживление на одной единственной улице - центральной улице Катина, - а также
в некоторых других местах, которых люди порядочные предпочитают не знать.
Улица Катина кишит толпой, изысканной и корректной и вместе с тем
свободной и распущенной до последних пределов, потому что влияние страны и
климата властно подчиняет себе здесь чужеземные нравы. В резком свете
электрических фонарей, между домами, веранды которых замаскированы зеленью
садов, движется бесконечный поток людей, не думающих ни о чем, кроме
наслаждения. Тут европейцы, преимущественно французы, прокладывающие себе
дорогу в туземной толпе со снисходительной наглостью завоевателей, и
француженки в вечерних туалетах, наготой своих плеч возбуждающие желания в
мужчинах; тут представители всех народностей Азии: северные китайцы, рослые,
бритые, одетые в синий шелк, южные китайцы, маленькие, желтые и подвижные,
хищные и ленивые малабарцы; сиамцы, камбоджийцы, мои, тонкинцы и, наконец,
аннамиты, мужчины и женщины, до того похожие друг на друга, что их сначала
не различают в самом деле, а потом умышленно впадают в ту же ошибку.
Здесь шатаются без определенной цели, болтают, смеются, - лениво,
расслабленные удручающим дневным зноем. Здороваются, прикасаясь друг к
другу, и женщины протягивают руку, влажную от жары. Запах крепких духов
пропитывает корсажи; веера разносят этот запах и обвевают им лица. Все глаза
расширены от вожделения, и одна и та же мысль заставляет краснеть и смеяться
каждую женщину, - мысль, что под тонкой тканью белых смокингов, под легким