"Клод Фаррер. Последняя богиня" - читать интересную книгу автора

счастливым, что при рождении получил драгоценный и редкий дар: способен всю
жизнь переносить огорчения, мучения, терзания, быть может унижения от любви,
но никогда не быть слепым.
Было девять часов, и я знал, - сообщено по телефону! - что до полуночи
мое присутствие в аллее Катлейяс было положительно бесполезно... Я знал
также, что после полуночи оно было бы вредно... вредно для всех, в том числе
и для меня...
Поэтому-то я и вернулся.
Э, что такое! Или нас тут несколько одинаковой породы?.. или случайно
являются другие, не умеющие так ловко, как я, перелезать через решетки?..
Вот кто-то звонит у решетки в аллее.

2. Мужчина

Кто-то позвонил, и так как недостаточно позвонить, чтобы отворилась
калитка Спящей Красавицы в аллее Катлейяс, кто-то звонит опять, снова
звонит, зовет, кричит - голосом, который был бы слышен даже при хорошем
шквале, - еще кричит, громче и наконец потрясает решетку ударами кулака,
которых, если бы это продолжалось дольше, перекладины не вынесли бы.
Ставлю пять луидоров против одного, что я ошибся: неизвестный,
находящийся вне сада, если бы счел это нужным, перелез бы через решетку еще
ловчее меня.
Когда настаивают подобным образом, всякая дверь за этой решеткой, рано
или поздно, покоряется неизбежности отвориться.
Под тремя еще освещенными окнами дверь, полутемный прямоугольник
(стекло и чугун), вдруг стала светлым прямоугольником. В то же время калитка
сада сильно заскрипела на своих петлях. Я машинально обернулся к решетке.
Инстинктивно сделал полуоборот - и вот я обернулся к крыльцу. Но ничего не
видно. Снова неподвижный, я прислоняюсь к своей стене и не трогаюсь с места,
как и стена...
Теперь тяжелые и все-таки эластичные шаги отдаются по земле. Я думаю о
Коте в Сапогах, который должен был так ходить в то время, когда звери
говорили... И я думаю о матросах, которые везде ходили и продолжают ходить
как Кот в Сапогах, с тех пор, как для них изобрели казнь непременным
ношением башмаков... Ах, да, когда говорят о волке... Не успел я подумать о
синей блузе, как появляется синяя блуза, блуза с форменным воротником:
человек, который стучал, - матрос. Я прихожу от этого в изумление. Матрос
здесь?.. В этом саду?.. В этот час? Это кажется чудом... или пахнет
объявлением войны?..
Все-таки нет сомнения, человек проходит в шести шагах, не видя меня; он
держит в руке фонарь, без сомнения это фонарь его велосипеда; следовательно
какой-нибудь вестовой из министерства. Круг его фонаря плохо ли, хорошо ли,
освещает мне его: шесть футов роста, широкие плечи, гладко обритое
(старинная мода, очень распространенная между нормандцами и бретонцами)
широкое лицо под вьющимися светлыми волосами; шапка заломлена набекрень...
Этот человек не бретонец, он слишком большого роста, слишком силен: алкоголь
заел бедную Бретань... Скорее нормандец: кровь викингов все еще струится под
кожей этих недавно цивилизованных молодцов... прекрасная раса, впрочем и
оставшаяся прекрасной, несмотря на алкоголь; благодаря своему молочному
скоту, который в изобилии давал ей противоядие в виде легкой и питательной