"Раян Фарукшин. Цикл произведений "Родина" " - читать интересную книгу авторасовершенно бессмысленный разговор.
"Вот, дурак! Не виделись и не разговаривали целую вечность времени, а я чушь какую-то нес про зуб. Вместо того, чтоб его расспросить, что да как, я про свой зуб... " - занервничал я, все еще стоя у телефона и пережевывая содержимое разговора. Минут через пять, окончательно домыслив, что "если Мистер в Оренбурге, а не в Чечне, если Мистер в госпитале, а не в Чечне", то он - ранен, и я, кретин эдакий, понял: "Мистер ранен, а зуб - это отмазка." Быстро схватив носовой платок - для вытирания последствий постепенного разморожения десен, то есть для вытирания слюней - я выбежал на улицу и помчался к родителям Мистера. "У них телефона нет, а значит, они не в курсе, что Мистер ранен и лежит в госпитале" - первый раз за день здраво рассудил я, как угорелый летя с радостными - жив - и не радостными - ранен - новостями к дому Мистера. эпизод пятый: "Печенье" (Мистер. Оренбург.) - Спасибо вам. Ну, я пойду. - Я пожал приятно мягкую ладонь дежурной медсестры, разрешившей мне позвонить домой прямо с ее, обычно никому недоступного, телефона. Звонил я не совсем чтобы домой - там телефон не установлен - звонил лучшему другу, но это - равнозначно. Он, наверняка уже прибежал к родителям и взахлеб рассказывает им о разговоре. Мама, наверное, тихонечко плачет, отец - выгоняет из комнаты братишек - чтобы лишнего не знали, а они сопротивляются, настаивая, что дети - тоже люди и они тоже имеют право на информацию. А где же кот? А кот, как обычно, лежит на стульчике на кухне у усами. Не надо было звонить. Родители сейчас на уши встанут от таких известий. И приедут еще сюда. Недалеко, конечно, всего 550 километров. Но с работы надо отпрашиваться, с машиной надо договариваться и вообще, так весь поселок узнает, что со мной и как. Не люблю я такую огласку. Поселок у нас маленький: на одном конце чихнут, а на другом скажут, что взрыв был. Слухов будет! Сделают из меня черте-кого, да будут лопотать целую неделю. За размышлениями я не заметил, как дошел до палаты. А там - сюрприз! Смачно жуя мои (!) печенье, на моей же кровати сидел Муса! Этот хитроиспеченный башкиренок и здесь донимает меня! - Здорово, братишка! - заталкивая остатки печенье, в итак до отказа набитый рот, прочавкал Муса. - И ты здесь. Тебе бы лишь бы не работать! - я крепко сжал протянутую мне руку. - Здорово, Муса! Какими судьбами? Как нога? Как там наши пацаны в бригаде? Нагло доев все сладости с моей тумбочки, Муса рассказал мне о том, как почувствовав острую боль в голени, решил навсегда завязать с войной, и поэтому сразу драпанул в медчасть, нечаянно забыв обо мне. - Ты же сильный и здоровый, не то, что я. Я думал, тебе ничего не будет, - он в недоумении, мол, как это тебя угораздило, развел руками и продолжил свой эмоциональный треп, - ты же знаешь. Я, это, блин, как всегда, блин. Мне сейчас документы наладят и я отсюда - и в часть. Танцевать могу, ходить могу, приседать могу, а лежать - спать тем более могу, так что я тут проездом. Вот тебя нашел, зашел поздороваться. А то, как, родной командир |
|
|