"Виктор Федоров, Григорий Березин. Меч и щит " - читать интересную книгу автора

приторочен внушительный бронзовый топор с романтическим именем Раскалыватель
Черепов. Так что по лесу я ехал далеко не безоружным.
Что касается моих глаз, то они хоть и не янтарные, подобно глазам
многих жуитийцев, однако люди вежливые чаще называют их золотистыми, а не
тигриными.
О своем лице мне как-то неудобно много говорить, но, помнится, ни одна
из моих подружек красивым его не называла.
Видимо, не зря новые соотечественники присвоили этому сочинителю кличку
Первач в честь особо уважаемого им напитка. Впрочем, Примус, говорят, вовсе
не обиделся, а наоборот - даже гордится, что теперь у него есть свой
когномен*, как у патриция. Во всяком случае, мне лично представляется, что
только беспробудным пьянством Примуса можно объяснить это, мягко говоря,
странноватое название его труда: "Свора воина Геры". Что я воин - спорить не
буду, моих соратников тоже можно, при известной доле недоброжелательности,
назвать сворой, но переименовать Валу в Геру... это уже ни в какие ворота.
Тут пахнет не просто глупостью, а, скажем прямо, святотатством, ведь Вала
принадлежит к Тройке Старших Богов, и отождествлять ее с Герой так же
оскорбительно, как... Ну все равно, как если бы соотечественник Примуса
назвал легата центурионом.
______________
* Когномен (рим.) прозвище ветви рода (как правило -
аристократического).

А ведь это сочинение - одно из лучших. Другие мои "биографы" наплели
еще похлеще. Их, кстати, в последнее время развелось как блох на дворовой
собаке. Ладно бы только в Левкии, это еще можно понять. Для левкийцев я
почти свой, в детстве, как и другие члены королевской семьи, каждое лето
проводил хотя бы месяц в тамошних горах, да и потом часто наезжал туда и
осушил не одну чашу вина на симпосиях у местной интеллигенции. Когда о моих
деяниях прослышали левкийцы, в них, несомненно, взыграла земляческая
гордость, и борзописцы поспешили удовлетворить желание народа узнать все
подробности, а заодно и погрели на этом руки. Но ведь обо мне писали (всякую
чушь) практически во всех землях Межморья, короче говоря, во всех странах и
во всех жанрах. Вот только в Романии меня сочли достойным лишь сатировской
драмы да трагедии "Поход изгоев", где мне отведена роль главного злодея. И
чем же я так насолил этим ромейским драматургам, хотелось бы знать...
Но вернемся к Примусу-Первачу. Я считаю его сочинение лучшим из всех
посвященных мне: несмотря на все допущенные в нем ошибки, мое настроение в
первые три дня пути описано совершенно правдиво. Меня действительно душила
злость, которую, увы, было не на ком сорвать. А что еще прикажете
чувствовать, когда тебе преподносят на двадцать первый день рождения такой
вот подарочек: ты-де вовсе не старший сын короля, каковым считал себя всю
жизнь, а приблудыш какого-то проезжего молодца, то ли бога, то ли демона,
который два десятилетия тому назад прибыл неизвестно откуда, пронесся по
стране, подобно яркой падающей звезде, и сгинул без следа так же внезапно,
как и появился? Да уж, в тот день я ожидал чего угодно, только не этакого, с
позволения сказать, сюрприза...

* * *