"Виктор Федоров, Григорий Березин. Меч и щит " - читать интересную книгу автора

и не опасался сюрпризов. Но сюрприз меня все же подстерегал, да еще какой! А
я, ни о чем не подозревая, приближался к библиотеке, мысленно выстраивал
предстоящий разговор и готовился сразу пойти в наступление. Иначе мать
непременно навяжет мне свою волю, которая, скорей всего, не будет совпадать
с моей.
С этими мыслями я и распахнул двери библиотеки. Мать сидела в
деревянном кресле возле бойницы и читала какую-то старинную рукопись. Одетая
в длинное темное платье до пят, перехваченное на тонкой талии наборным
пояском из бронзовых пластин, она, с ее изящным прямым носом и закругленным
подбородком, походила на рисунок со старинного краснофигурного кратера. И
стянутые золотой лентой длинные золотисто-каштановые волосы лишь усиливали
это сходство, придавая ей вид скорей левкийки, чем антийки.
- Слушай, мать, - заявил я, едва переступив порог, - если ты позвала
меня сюда ради известия, что я теперь совершеннолетний и должен короноваться
и выполнять государственные обязанности, то лучше забудь об этом. Мне претит
болтать с послами, разбираться с налогами и пошлинами, вершить суд и
отправлять службу в храме Данара. Для всего этого у нас есть Государственный
Совет. И ты. А я и так служу стране чем могу. Мечом. И как раз сейчас занят
подготовкой одного похода. Я...
- Я вовсе и не собиралась предлагать тебе короноваться, - перебила меня
мать.
- Да? - Я почувствовал легкую досаду, хотя от трона отказывался
совершенно искренне. В конце концов, моя мать была, как говорится, королевой
в собственном праве, то есть владычествовала как дочь и наследница короля
Водена, а не как жена короля Архелая. И посему никакой закон и обычай Антии
не требовал, чтобы по достижении старшим сыном совершеннолетия она сложила с
себя обязанности правительницы и передала их наследному принцу. По
установленному порядку она могла править хоть до самой смерти, а поскольку
ей не исполнилось еще и сорока лет, я не утруждал себя мыслями о престоле,
тем более что не рассчитывал дождаться наследства, так как жил беспокойной
жизнью воина, не очень-то способствующей долголетию. Но тем не менее я
испытывал, как уже сказано, легкую досаду, вероятно, из-за напрасно
потраченного красноречия. В конце концов, уроки риторики мне дались очень и
очень нелегко, и я никогда не упускал случая блеснуть ораторским
мастерством.
- Зачем же ты позвала меня?
- Сообщить, что ты вообще не сядешь на престол. Никогда! - уточнила
она.
- Вот как? Это почему же? - В душе у меня шевельнулось негодование.
Одно дело, когда ты сам не стремишься воссесть на трон, но когда тебя лишают
принадлежащего по праву...
- Потому что сыну Меча трон не нужен, - спокойно ответила мать.
Вот эти-то семь слов и перевернули всю мою жизнь. Как будто тяжелые
своды замка Эстимюр обрушились мне прямо на голову! Сознание наотрез
отказывалось воспринимать услышанное.
- Что... ты... сказала? - произнес я, с трудом подбирая слова.
- Я говорю, что ты - сын Меча, зачатый в ночь его исчезновения. Как
тебе известно, опустошив Вендию, разграбив Сермию и разорив Руантию,
Глейв-Меч поспешил на помощь твоему деду, королю Водену, сражавшемуся у
водопада Нервин с воинством злого колдуна Суримати... - Она продолжала, но я