"Константин Федин. Анна Тимофевна (Повесть)" - читать интересную книгу автора

- Смотри, в какой ходит свекровь юбке, ползет юбка, вот-вот спадет,
срам! Положу себе шевиотовую твою, на тебе эта совсем хорошая, куда те-
бе, вдовой, столько борохла всякого?
Подымала быстро подол своей юбки, без передышки шамкала:
- Обносилась, оббилась, бедность-то! А у тебя в комоде - аршин, вид-
но, пять бобрика.
Подымала юбку снохе:
- На этой бобрик-то совсем целый, да и кашемир ввек не сносить. Пой-
ду, положу себе бобрик.
Смотрела в звезды Анна Тимофевна, не слышала свекровью суету. Стыла в
ледяной памяти мужняя смерть.
Мужняя смерть опрокинулась на Анну Тимофевну вместе с пьяным звоном
Воскресенья, с гульбой штукатуров, с пестрядью бумажных да сахарных цве-
тов. С вечера первого дня без устали носилась псаломщица по друзьям Ро-
мана да приятелям. Рыгали в лицо ей праздничным перегаром, потешались
при одном развеселейшем имени, провожая простоволосую, вспугнутую, кри-
чали вслед:
- Отыщется - посылай к нам! Так и скажи, что, мол, беспременно, по
христианскому, проздравиться!..
Но как ушел Роман Иаковлев из дому, опочив на пасхальных куличах, так
и канул его след, точно в прорву.
На второй день Красной, после вещей молчаливой ночи, с утра кинулась
Анна Тимофевна в часть. Квартальный, спросонья, усумнился.
- Сама-то, голубица, черезва ли?
Потом отпер безумной клоповник.
Мало света пропускало в клоповник оконце - полукруглое, как в конюш-
не. За полукруглым, как в конюшне, оконцем, по небу и по земле шла пас-
ха. Колокольным встречали пасху люди звоном, устилали пасхе путь расцве-
ченным ковром яичной скорлупы, в ликованьи святили люди имя нового Еру-
салима. Стеклянными харями плавали люди в блевотине клоповника, куда
смотрела пасха через полукруглое, как в конюшне, оконце.
Заглядывала Анна Тимофевна в помертвелые лица скорчившихся трупов.
Шагала через тела, шлюпала в мерзкой хляби потекших по полу луж, задыха-
лась сивушной вонью.
Тут, в темном углу, нащупала крепкую, как корневище, руку в жестких,
проволочных волосах. Потянула, что было сил. На спине пьяного расцепи-
лись объятия, упали по бокам его и хлюпнули в черную сырь мягкие руки.
Лежал пьяный ничком, лицом в угол, и нужно было повернуть его к свету,
чтоб увидеть лицо. Схватила за голову - казалось, задела пальцем острый
кадык - казалось, жестки волосы страшной, изведанной жесткостью - пово-
локла мягкий, тяжелый мешок к оконцу. Грузно скатился пьяный с человека,
который обнимал его. С бабы - не увидела - догадалась Анна Тимофевна. И
тут же в пятне холодного света различила в руках своих чужую черноволо-
сую голову и бросила ее на пол.
Когда вырвалась из клоповника, в ознобе от чужих рук, чужих воротни-
ков, чужих тел, повисла за спиной псаломщицы чья-то сонная ругань.
И светло было, что не здесь, не за конюшенным оконцем Ромочка, и не
отпустила - еще мертвей вцепилась тоска: где же, где?
- Может в приюте алкогольном? - присоветовал квартальный, - которых
без надежды, туды отвозят. Нынче, известно, пасха...