"Евгений Александрович Федоров. Большая судьба (Роман)" - читать интересную книгу автора

Дробью речь он поведет.
Ох, речь дробью поведет,
Словно меду поднесет.
Тук-тук! В десять рук
Приударим, братцы, вдруг!
Если ж барин попадется
Под руку, на разговор,
Тут кузнец уже возьмется
Не за молот - за топор.
И ударит в десять рук,
Чтобы бар не стало вдруг...

Кузнец утер пот, блеснул белками глаз и снова схватился за молот.
- Ну что, козявка, хороша песня? - смеясь, спросил он Аносова.
- Хороша! - согласился Павлуша и робко спросил: - А молотом дашь
поработать?
Бородач оглядел тяжелый молот, вскинул его вверх и сказал мальчугану:
- Хрупок пока, не справишься с этой игрушкой. Эх, милок, душа моя
нежная, видно на мужицких дрожжах ты замешён; поглядишь, и всё-то ты
тянешься к простому люду. Молодец, право слово, молодец!..
Да, работа кузнеца была удивительно увлекательна. И Павлуша не
утерпел: сидя за обедом, он рассказал о ней и, подбадриваемый дедушкой,
тонким, ломким голосом спел песню ковача. Старик помолодевшими глазами
весело смотрел на внука и одобрительно покачивал головой. Когда мальчуган
с особенным ударением пропел:

И ударит в десять рук,
Чтобы бар не стало вдруг... -

бабушка всплеснула руками, глаза ее потемнели.
- Кш... кш... Замолчи! - испуганно зашептала она. - Да эта песня от
пугачевцев идет. Она - тайная, запретная! Разве можно такое перенимать?
- Это верно, - согласился дедушка, - песня запрещенная. За такую
песню пристав Акакий Пафнутьевич посадит в клоповник на терзание. И это
еще милостиво, а то и сослать может в Нерчинск на каторгу... Ты
гляди-поглядывай, Павел. Перенимать от народа перенимай, но заветное у
себя на сердце, как в ладанке, храни. К простым людям прислушиваться надо
в два уха: народ наш - великий труженик на земле, всё сделал своими
руками. Умный, мудрый народ...
Дедушка Сабакин мечтал дать сиротам образование. Он энергично
хлопотал об устройстве внука на казеннокоштное место в Горный кадетский
корпус. Вряд ли это удалось бы старику, если бы определению юнца не помог
строитель Ижевского завода Андрей Федорович Дерябин, который высоко ценил
механика Воткинского завода. Старик, в свою очередь, обожал этого
талантливого организатора горного дела. На Камских заводах все хорошо
помнили его и вспоминали с любовью. Дерябин в совершенстве знал
металлургию и инструментальное производство. Много сил положил Андрей
Федорович на то, чтобы организовать и наладить отечественное снабжение
инструментами, но, увы, все творческие дерзания Дерябина были разрушены
злой волей Аракчеева, запретившего производство инструментов на Камских