"Евгений Александрович Федоров. Большая судьба (Роман)" - читать интересную книгу автора

заводах.
Сейчас Андрей Федорович служил директором Горного кадетского корпуса,
он и позаботился о Павлуше...
По последнему санному пути Павлушу отвезли в далекий Санкт-Петербург.
В большом городе уже наступала весна. Хотя Нева еще была скована льдом, на
улицах уже сошел снег и было сухо. Бледные, худенькие девушки продавали
первые подснежники. Дни выдались солнечные, с голубизной, но в домах всё
еще ощущалась зимняя сырость и прохлада. Мальчуган с волнением вошел в
огромное здание с колоннадой...
С тех пор прошло семь долгих беспокойных лет, однако Аносов на всю
жизнь запомнил первый день своего пребывания в Горном корпусе. Когда он
растерянно остановился среди обширного мрачноватого вестибюля, отставной
солдат с медалями на груди - служитель Захар, улыбаясь, добродушно ободрил
его:
- Ну, о чем, милый, задумался? Шагай смелее, и всё будет хорошо!
Главное, умей за себя постоять!
Маленький коренастый мальчуган оживился, осмелел и с легкой развалкой
пошел вверх по лестнице...
В большом и шумном Петербурге у Павлуши не было ни родных, ни
знакомых. В корпусе большей частью учились дети чиновников горного и
соляного департамента - городские мальчуганы, которые ничего не слышали о
рудниках, о плавках металла, о заводах. Для них это была книга за семью
печатями. Аносов с вдохновением рассказывал им о добыче руды, о том, как в
лесных куренях углежоги жгли поленницы на уголь, о заводских механизмах. В
маленьком, крепко сбитом уральском малыше чувствовалась большая внутренняя
сила и любовь к родному делу. И это не удивительно: отец и дед с уважением
говорили об искусстве горщиков, горное дело считали самым важным, и вполне
естественно, что любовь к нему у Аносова привилась с детского возраста.
Подражая голосу старого горщика, Павлуша пояснял однокашникам:
- В руднике глубоко под землей добывают руду, в домне ее варят - и
выходит железо. Железо! Одно только слово, а железо в деле разной своей
стороной оборачивается. Глядишь, это - брусковое, там шинное, там
полосовое, а то кружковое. Кузнец из железа откует всё что угодно на
потребу человеку. В хозяйстве и в большом деле железо - первая вещь. А
кузнец - чародей! Он любой кусок железа превращает во всякую всячину. За
это перед ним на заводе и в селе каждый шапку ломает...
Он вспомнил песню русского ковача и, не утерпев, спел ее. Кадеты
молча переглянулись и сидели не шелохнувшись. Только белобрысый пруссак
Гразгор недовольно нахмурился и сказал Аносову:
- Это нехороший мужицкий песня. В благородном обществе ее надо
изгонять...
В тот же день о песне стало известно помощнику командира по
воспитательной части Остермайеру. Кто донес ему? Все в один голос
говорили, что это сделал Гразгор. Воспитатель вызвал Аносова к себе в
кабинет. Уселся, по обыкновению, в кресло и холодными рыбьими глазами
долго молча разглядывал кадета. Мальчику стало не по себе. Безотчетный,
невольный страх охватывал его по мере того как длилось это гнетущее
безмолвие. Наконец Остермайер заговорил вкрадчивым лисьим голосом:
- Это вы пели неположенный песенка, мой милый?
- Я пел песню русского ковача! - глядя прямо в льдистые серые глаза