"Григорий Федосеев. Живые борются " - читать интересную книгу автора

разопревшие от сырости ноги. Каждый бугорок, валежник, малейшая рытвина
казались непреодолимым препятствием.
Первым до тайги добрался Хорьков. Наконец-то!.. Он схватился худыми
руками за горбатую лиственницу, чтобы не свалиться, глотнул лесного воздуха,
перевел дух. Затем оглянулся, и сердце дрогнуло: кого-то из спутников
недосчитался. Он закрыл глаза, потом снова посмотрел на марь, но по следу
шли только Татьяна и Борис. Абельдина нигде не было видно, хотя марь
открывалась ему очень широко. Виктор Тимофеевич сбросил котомку, разжег
дымовой костер, чтобы было видно стоянку, и заставил себя пойти на поиски
потерявшегося. Хорьков видел, как Татьяна, хватаясь руками за лохматые кочки
и еле удерживая равновесие, медленно переставляла ноги по глубокой воде.
Падая, она уже не вставала, ждала, когда подойдет Борис и протянет ей руку.
У Виктора Тимофеевича защемило сердце.
Он долго искал Абельдина, громко кричал, наконец увидел его. Парень не
дотянул с километр до леса, упал между кочек и остался лежать. Сырая,
покрытая мхом земля, наверное, казалась ему пухом, и он уснул. Виктор
Тимофеевич с трудом разбудил его.
- Я приду, только немножко отдохну, - стал выпрашивать Абельдин.
- Отдыхать будешь в лесу, посмотри, там уже костер горит, вставай!
- Нет, приду после.
- После нас не застанешь, говорю, вставай! - Голос Хорькова прозвучал
повелительно.
На помощь пришел Борис. Какими тяжелыми и долгими казались трем
путникам последние метры до костра! После четырнадцати дней пути путники
наконец-то ощутили под ногами сухую землю, увидели зелень, услышали пение
птиц, вольный шум леса! Даже комариный звон теперь был для них приятной
музыкой.
Наступил час заката. Солнце угасало за океаном деревьев. Кровавый,
медлительный свет пронизывал глубины высокоствольной тайги, окрашивая
лиственницы, кусты и травы в волшебные тона. Мари лежали в прозрачной
розовой дымке, в мертвенном покое. Суровые лица путников вдруг посвежели от
мысли, что все это осталось позади.
Под сводом старых лиственниц по-праздничному весело горел костер.
Пламя, оттесняя темноту, освещало убогую стоянку. Людей не узнать:
почернели, глаза ввалились, уста сковало раздумье.
Виктор Тимофеевич окинул взглядом стоянку, подумал; "Распустись сейчас,
поддайся слабости - и конец".
- Братцы, а ведь мы собирались устроить пир, как только доберемся до
тайги. Выворачивайте котомки, выкладывайте, что есть у вас съестного! -
крикнул он, как мог, бодро.
Все зашевелились, потянулись к рюкзакам. Борис встал и, ходульно
переставляя больные ноги, ушел за водою. Выяснилось, что из продуктов
осталось с кружку пшена, столько же сахара, муки набралось на две хорошие
лепешки. И еще уцелела банка тушенки. А до Экимчана двести с лишним
километров, да каких километров!
Татьяна не отходила от Абельдина. Парень обессилел раньше всех.
Какой-то недуг точил его молодой организм. Лицо у него стало плоским, в
глазах - беспросветная грусть.
Ужинали молча, не оставив в кружках ни крупинки каши. Ложки облизывали
до блеска. С геометрической точностью разделили на четыре части ароматную