"Григорий Федосеев. Живые борются " - читать интересную книгу автора

ползком, на четвереньках, как угодно, но довести!
Он долго ходил по берегу, махал удилищем, выбрасывая упругих, хариусов,
и радовался, как пятилетний мальчишка первому пойманному пескарю. А когда в
полуистлевшей нательной рубашке возвращался к перевалу, за спиной его была
гимнастерка, до половины наполненная свежей рыбой. Он перебрел полоску
мшистой тундры и, сгибаясь под тяжестью ноши, скрылся в тайге. Ветер шумел
ему вслед, распахивая лесные просторы.
Солнце ушло за лес. Затуманился водораздел, а за ним млела бугристая
даль, прикрытая дымчатой вуалью сумерек. Ночь пришла сразу. Люди на перевале
не спали, ждали Хорькова.
Он не пришел...
Абельдин по-прежнему лежал в жару, бредил, метался, обнимая костлявыми
руками примятую землю, что-то просил на казахском языке. Татьяна и Борис
лежали у огня в забытьи. Они уже не сознавали своего положения, не
чувствовали течения времени. Их лица после ожогов покрылись коростой, колени
и локти стерлись до крови, ноги распухли. Последним желанием путников было
дождаться рассвета. Они еще надеялись доползти до Селиткана, сделать плот,
надеялись выиграть поединок.
Утро пришло мрачное, сырое.
- Надо идти, чего ждать, он не вернется, - сказал Борис, пытаясь
подняться на ноги.
- Пойдем, Борис, непременно пойдем, может быть, найдем Виктора
Тимофеевича. Ты подбрось дров, а я распакую материал, он просил его сжечь, -
сказала Татьяна, ползком добираясь до рюкзаков.
Девушка расслабленными пальцами развязала узлы на свертке, рассыпала
снимки. Сверху попались фотосхемы, наклеенные на жесткую основу. Она
переломила их и безжалостно, как ненужную вещь, бросила в огонь.
Весело заплясало пламя. Татьяна и Борис видели, как оно пожирало
добычу, как ожил рисунок, стал горбиться, оставляя на пепле еле уловимые
нити рек, затемненные пятна тайги и серые, бесконтурные мари. Схема еще
какое-то время сохраняла свой узор. Но вот рисунок продырявился и вмиг исчез
вместе с пеплом. Ничего не осталось.
Татьяна подняла еще пачку снимков и уже замахнулась, чтобы бросить их
на огонь, но в это время из леса долетел странный звук, будто близко взревел
зверь. Из сумрака лесной чащи показался Хорьков.
Снимки выпали из рук Татьяны. Она видела, как Виктор Тимофеевич с
трудом передвинул левую ногу, осторожно оперся на нее, затем схватился за
лиственницу и, припадая к стволу, подтянул правую. Левой рукой он волочил
гимнастерку с рыбой. Но дальше у него не хватило сил. Хорьков сполз по
стволу на землю и прополз на четвереньках два десятка последних метров.
- Вот хариусы... Ешьте вдоволь! - сказал он охрипшим голосом. - Я был
на Селиткане. Это совсем близко. А сколько рыбы!..
Виктор Тимофеевич вдруг умолк. Ноги подломились, и расслабленное тело
приникло к земле. Татьяна бережно подняла его безвольную голову, подложила
под нее рюкзак, укрыла пологом, и Хорьков погрузился в сон. Путники положили
несколько хариусов на угли и, пока жарилась рыба, мысленно унеслись к
чудесной реке, обещанной Хорьковым. Они готовы были немедленно отправиться в
путь.
Завтракали без Хорькова - его не могли разбудить. Пока жарилась рыба,
все с нетерпением ждали трапезы, но стоило проглотить первый кусок, как