"Григорий Федосеев. Живые борются " - читать интересную книгу автора

голод исчез. Несоленая пища казалась безвкусной, горькой, как хина. Ели
насильно, чтобы подкрепиться. Ведь надо было идти. Там, на Селиткане,
спасение!
Но в этот день никуда не пошли, решили переждать. Вечером варили рыбу,
пили горячий чай, заваренный брусничным листом, сдабривая его воспоминаниями
о сахаре и горячей пшеничной лепешке. А в темноте, над притихшей тайгою,
кричала голодная сова, и где-то далеко мигали сполохи...
Утро наступало медленно. На хвое, на кустах, на зябких березовых
листьях висели прозрачные бусинки влаги. Было холодно. Из-за лысых вершин
поднялось солнце, убрало туман, обогрело землю и поплыло огромным шаром над
безбрежной тайгой. Надо было собираться.
Абельдин лежал между корнями лиственницы, совершенно расслабленный, в
жару, неспособный идти. Его уже не соблазняли ни спокойная река, ни рыба, ни
жилуха. К нему, еле передвигая ноги, подошел Хорьков.
- Встать сможешь? - спросил он.
Тот вдруг, как от испуга, торопливо оглянулся и робко покачал головой.
Казалось, только сейчас он со всей ясностью понял, как дороги ему и этот
лес, и тучи, и комары, и все-все! А Хорьков стоял молча, глядя на Абельдина
со строгой неподкупностью. Парень как-то вдруг сжался в комочек и,
отодвинувшись от Хорькова, прижался к толстой лиственнице, словно кто-то
собирался вести его на казнь. Татьяна молча подошла к обреченному, смахнула
с загрубевших щек мутные капли влаги, заботливо пригладила его
разлохмаченные волосы и отошла, нервно закусив губу.
Молчание было тягостным. Виктор Тимофеевич присел к костру. Он понимал,
что Абельдин действительно идти не сможет и что никакие соблазны не помогут.
Унести же его им не по силам. Что же делать? Бросить?.. Какое это страшное
слово!.. Может быть, оставить на перевале и после вернуться за ним? Но
представится ли такая возможность? И выдержит ли человек? Ведь он слишком
истощен голодом, не способен поддерживать огонь, принести воды. Пропадет!
Разве одному кому-нибудь с ним задержаться? Но и это не выход - можно
потерять двоих.
"А что, если сказать Абельдину всю правду о Селиткане, о том, что
надежды на спасение там очень мало? Пусть он сам распоряжается своею
судьбою. Но тогда и Татьяна, и Борис никуда не пойдут", - думал Хорьков,
задыхаясь от отчаянных мыслей.
Косые лучи солнца разбросали по поляне изломанные тени деревьев. Трое
путников доели рыбу, собрали котомки. Никто не проронил ни слова. Затем они
присыпали золою раны на ногах, обернули их в сухие портянки, разрезали
переда обуви, с трудом обулись.
Татьяна с Борисом, не сговариваясь, натаскали дров. Затем девушка
сходила с котелком за водой к нижнему краю поляны, а Борис выдолбил в корне,
рядом с Абельдиным, корыто, доверху наполнил его водою. Татьяна достала из
рюкзака крошечный кусочек лепешки и вместе с оставшимся жареным хариусом
положила все под лиственницу, рядом с больным. Абельдин вдруг забеспокоился.
От его глаз ничто не ускользнуло, слух был чутким, как у раненого зверя. Он
лежал и придирчиво следил за товарищами, прислушивался к каждому звуку,
стараясь угадать, какой же приговор они вы несут ему, и нервно щипал
пальцами морщинистое тело.
Настало время уходить. Ну а как же все-таки с Абельдиным? Молча, не
прощаясь, уйти?.. Но решение пришло в последний момент совершенно