"Виктор Федотов. Высота (Сб. "Поединок" 1982) (про войну)" - читать интересную книгу автора

отменный, а в бою это уже больше полдела.
- Ясно, товарищ старший лейтенант, - еще раз сказал Кузнецов. - Ну,
насчет Героев - лишнее, конечно. А дело свое сделаем как надо.
- Давай, Николай Иванович. Бери полный боезапас - и давай.
И Кузьменко опять, теперь уже на прощанье, пожал своей озябшей рукой
узкую, но очень крепкую руку Кузнецова.
"Что ж, значит, бой с танками, - рассуждал Кузнецов, направляясь к
своему орудию. - Кому-то из нас суждено сложить здесь голову. Очень уж
вымотались ребята за последние дни. После Севастополя, считай, пятый
расчет меняю: кто убит, кто ранен, кто контужен... А теперь еще горше
терять людей - война вроде бы к концу подвигается. Всякому охота дойти до
этого конца. Да не всякий дойдет... Ребятам по ночам чаще сны стали
сниться, сами говорят. О доме сны. Рассказывают друг другу, полушутливо
вроде бы, а в глазах нет-нет да и промелькнет надежда и тревога: дескать,
доживем ли..."
Думал Кузнецов и о себе, скользя кирзачами по скользкой, размытой
дороге, припорошенной снежной слякотью, обходя зябкие лужи. Но странно, о
себе ему думалось как бы в третьем лице. Сиюминутные заботы, свалившиеся
сейчас на него, после разговора с Кузьменко, эта высота, где предстоял,
судя по всему, нелегкий бой, заслоняли собой личное, и оно отдалялось,
воспринималось несколько отвлеченно, а потому и неопределенно. Нет, каждый
на войне не может не думать о себе, о своей судьбе и жизни, особенно перед
близким боем. Как он сложится? Останешься ли в живых, выйдешь раненым или
не выйдешь вовсе? Такие мысли не прогонишь, они назойливо лезут в голову,
а порой и одолевают. Но по-разному приходят они к разным людям. Одно дело
- к бойцу, у него все наготове, лишь жди команды и выполняй ее, действуй
умело и смело, по обстановке; другое дело - к командиру, ему надо многое
решить перед боем, и в первую очередь продумать, как выиграть этот бой и
выиграть с наименьшими потерями. Эти заботы не дают ему порой времени
подумать о себе. Личное как бы отодвигается на второй план, становится
неглавным.
Кузнецов осмотрел орудие Корякина, свое стояло метров на пятьдесят
дальше. Видно, только что привезли горячий обед, и расчет, примостившись
кто где, обедал. Тут же был и взводный, молоденький лейтенант, совсем
недавно пришедший из училища. С котелком и ложкой в руках, с поднятым
воротом шинели (все сыпал и сыпал дождик со снегом), он вылез из кабины
"студебеккера", груженного боезапасом, подошел. Подошел и сержант Корякин.
- Садись с нами! Поешь.
- У себя, - ответил Кузнецов, - тут рядом. Ну что, на высоту?
- На высоту, - Корякин вздохнул озабоченно: - Крутоват подъем с этого
склона. Одолеем, как полагаешь?
- Попытаемся. Машины у нас с тобой мощные, потянут. Надо, чтобы
потянули.
- Надо, - согласился Корякин. - Попробуем...
- Задание вам ясно, товарищ старший сержант? - спросил взводный. -
Наши два орудия приданы стрелковому батальону. Бой - на том склоне высоты,
нам приказано поддержать. Полный боекомплект - и выступаем. Поднимемся
наверх - позицию выбирать самостоятельно. Я пойду с орудием Корякина.
- Ясно, товарищ лейтенант. - Кузнецов ответил серьезно и твердо, чуть
нажимая на звание и этим давая понять, что его ни в коей мере не смущают