"Алексей Федорович Федоров. Подпольный обком действует (Книга 2) " - читать интересную книгу автора

распознают и повесят.
- Хотели сперва Олександра Петренко!
- Вин головастый парень и молодой, сорока лет нема.
- Ревизионной комиссией колхоза правил. А еще до того, годков
пятнадцать тому назад, в комсомоле один из главных был; член бюро чи
што...
Я прервал стариков:
- Слишком заметный человек, нельзя, товарищи, такого. Это же
моментальный провал...
- Так то мы и говорим. Нельзя, нияк не можна! Другого опробовали.
Хижняка Андрия. Цей - голова комиссии по госкредиту и займу. И в
раскулачивании сильно участвовал. Отложили его кандидатуру.
- Потим Дехтеренко. Тихий и зовсим старый, верующий чоловик. И так
соображает хорошо. "Я, - отвечае, - за народ постою. Я, мол, пожалуйста,
не отказываюсь. Тилько есть заминка..." - "Яка така заминка Павел
Спиридонович?" - "А та, - отвечае, - заминка, що мий старший сынок Мыкола
полковник Червоной Армии, а мий средний сынок Григорий в городе - Вильнюс
называется - в райкоме партии працювал, а моя дочка Варвара Павловна, сами
знаете, в Киеве, в трамвайном тресте була помощником управляющего... Ну,
теперь сами судите, гожусь я, их батька, в старосты?" Ну и постановили,
что не годится.
- Да, положение, - вынужден был согласиться я.
Мне уже стало понятно, чему смеялся Попудренко. Трудно было и мне
сдержать улыбку.
- Нет, вы погодите, товарищ Федоров. Шукаем мы Ключника Герасима.
Угрюмый такий, брови, як те козырьки. Наружность его прямо понравилась бы
нимцям. Приходим с Иваном до него в хату - нема. Жинку пытаем - где? - "Не
знаю". Тилько вышли с хаты, бачим - вин через балочку с узелком к лесу
подался. Кличем: "Герасим!" Вин вертается. "Чого?" - "Послужи, Герасим,
народу службу. Ты уси годы Радянськой влады мовчал, ни за ни против не
говорил. Тебе старостой самый раз быть. Ты мовчком управляй, мовчком с
нимцями, мовчком с нами. А колы что надо, так и накажи кого, будто за
нарушение нимецького порядку. Главное, чтобы тайна народная була от нимця
скрыта. Партизан колы прийдет, чи сын плинный до матери вернется: его
заховать от нимецького глазу..." Подумал Герасим, почесал затылок, да и
отвечае: "Не можу!" - "Почему?" - "Не можу, да и все! Чого пристали? Колы
б мог, с радостью", - и опять мовчит. "Да ты скажи, Герасим, мы ж свои
люди". - "Эх, ладно, скажу! Соколенко знаете?" - "Який такий Соколенко? У
нас на хуторе Соколенко немае..." А сами с Иваном переглядываемся: мол,
чего вин Соколенко вспомнил? Цей Соколенко, сколько Радянська влада стоит,
про наши хуторские дела в газетах печатал. И в районной, и в черниговской,
даже в киевской газете заметки проходили с такой подписью. Как растрату
кто сделает, чи плохо працюет председатель, или еще какое безобразие:
раз - статейка. И вирши вин писал, той Соколенко. "Чудаки вы, - объясняет
нам Герасим, - цей Соколенко я и есть! Псевдоним мой Соколенко. Поняли?
Так який же з мене староста? Мени самому одна дорога - в партизаны
податься!"
- И так, товарищ командир, - продолжал Степан, - за кого не
визьмемось, непременно при советской власти той депутат райрады, чи член
сельрады, той стахановець, а той бригадир... Куда ни повернись, все народ