"Юрий Федоров. Борис Годунов (Исторический роман) " - читать интересную книгу автора

неторопливо, но твердо. И, не зная человека, с уверенностью можно было
сказать: такой повелевать привык и два раза слово не говорит. Ему взглянуть
только - и веленое будет исполнено. Однако шуба на правителе была скромна.
Не соболь. Барсучок рыженький, крытый темным сукном. И шапка скромна. Тоже
темная.
Правителя ждала игуменья. Приличествуя сану, лицо ее было скорбно.
Глаза опущены. Узкой тропкой она повела Бориса Федоровича в палаты. Шла
впереди, подол черной рясы мел голубой снег.
Борис еще раз взглянул на кресты собора. Они, казалось, летели в
морозном небе. "Тихо-то как здесь, - подумал Борис, - тихо... Не то что в
Москве".
Вспомнилась толпа на Варварке. Борис мотнул головой, отгоняя
воспоминание.
Игуменья посторонилась и, поклонившись, пропустила правителя в палаты.
С Бориса сняли шубу, приняли шапку, повели к сестре.
В переходах гнулись тени монахинь. Ни звука в монастырских покоях, ни
вздоха. Инокиня Александра лежала на застеленном черными платами ложе, ноги
прикрыты мехом.
- Уснула матушка, - шепнула игуменья тонкими губами и тихо вышла.
В углу палаты мерцали иконы, и свет от них падал на лицо
государыни-инокини. Лицо бледное, дыхания не слышно.


[Image002]


Борис сел в креслице у ложа. В ногах царицы-инокини лежала борзая
Федора Иоанновича. Глаза собачьи плакали. Борзая доверчиво потянулась к
Борису. Длинным теплым языком лизнула руку и вновь припала к ногам Ирины.
Обтянутые скулы Бориса обозначились резче.
Несколько всего и дней прошло, как видел он смерть царя, а теперь перед
ним лежала родная сестра, и ее немногое отделяло от последнего предела.
Борис напряг слух, но дыхания так и не услышал. "Дунет слабый ветерок, -
подумал, - и эта свеча угаснет".
Вновь увидел толпу на Варварке, расширенные глаза мужиков и баб, юрода,
теребящего мясо. "Страсти, - подумал, - страсти необузданные. А что есть
жизнь?.. Человек слаб, и все суета и миг на земле". Кремль увидел. Народ на
площадях, костры, сизый дым...
У глаз правителя собрались морщины, веки опустились. Лицо застыло в
неподвижности, но все же было видно по нездоровому румянцу, алевшему на
щеках, что потаенные мысли тревожат Бориса и он взволнован и напряжен. Горло
сжало болезненной спазмой. Боясь потревожить тишину келий, Годунов кашлянул
в кулак, поднялся, осторожно ступая, подошел к окну.
В морозной дали, за Девичьим полем, дымили трубы Хамовнической слободы,
левее поднимались столбами дымы Патриаршей и Александровской слобод. А еще
дальше виделись дымы московские: Хамовников, Арбата, Сивцева Вражка. В
дымах - искрами - кресты церквей. Борис угадал - кресты церкви Николы на
Песках и церкви Николы на Курьей Ношке*.
______________
* Ношка - межа.