"Мэри Фитт. Смерть и самый короткий день ("Суперинтендант Маллет и доктор Фицбраун" #2) " - читать интересную книгу автора

Эммелайн рассталась с ними, быстро двигаясь по коридору, словно
бледно-желтое привидение. Валентин и мистер Мейдженди отправились приводить
себя в порядок перед обедом, который, как чувствовали оба, явится для них
тяжелым испытанием.


Глава 12

Обед действительно был испытанием.
Леди Скун, восседавшая во главе стола, выглядела еще монументальнее и
внушительнее, чем стоя; ее ноги были короче тела, поэтому сидячее положение
шло ей на пользу. Валентин, сидевший слева от нее, отнюдь не чувствовал
себя счастливым. Хотя она время от времени заговаривала с ним, как того
требовала вежливость, он ощущал ее скрытую досаду из-за того, что
посторонний стал свидетелем глупого поведения хозяина дома. Но это еще
можно было вынести - Валентина беспокоила не столько леди Скун, сколько
Ева.
Она сидела напротив него, справа от леди Скун. Валентина интересовало,
каким образом возникло подобное расположение. Казалось, никто не помнил,
что это свадебный обед. Возможно, здесь не существовало такого понятия -
только прием гостей после бракосочетания. В конце концов, присутствие
новобрачных было всего лишь случайным - благодаря снегопаду. Еве следовало
находиться в Мадриде. Но она была здесь и занимала место, повергающее
Валентина в смущение. Выглядело так, будто новобрачный он, а не Джон Скун.
На Еве было черное платье и рубиновое ожерелье, которое показалось
Валентину знакомым, но он видел не одежду и драгоценности, а только ее
лицо, словно озаренное каким-то внутренним сиянием - темные глаза,
волнистые темные волосы, кремовая кожа, алые губы казались слишком яркими,
чтобы смотреть на них долго. Валентин окинул взглядом стол, проверяя,
испытывают ли остальные такое же впечатление.
Он не заметил никаких признаков этого. Мистер Мейдженди и Джози,
сидящие по одну сторону с Евой, возможно, просто не могли толком ее
разглядеть, но Люциус, Эммелайн и Джон сидели лицом к ней и могли видеть то
же, что Валентин, если бы захотели. Но хотели ли они этого? Эммелайн
говорила о погоде, снеге и детях. Джон казался заинтересованным только
своей тарелкой, а еще больше - своим бокалом.
Валентин сознавал, что чары Евы предназначены исключительно для него,
и не мог оставаться к этому равнодушным. Ему хотелось, чтобы она оставила
его в покое, но он в то же время надеялся, что этого не произойдет. Игру
делало еще более опасной то, что Ева ощущала сопротивление Валентина и
намеревалась его сломить. То, что она ранее принадлежала Чарли, а ныне -
Джону Скуну, ничуть на нее не влияло.
Темные глаза словно читали мысли Валентина, отвечая: "Да, я знаю, что
ты брат Чарли. Тем больше оснований добавить тебя к списку моих жертв".
Однако ему казалось, будто он слышит, как Ева смеется над этой идеей и
говорит: "Стоит ли быть таким мрачным? Ты всегда подвергаешь себя
моральному перекрестному допросу, прежде чем решить, стоит ли ответить на
улыбку? Ведь ты видишь, что я только шучу - зачем же тебе оставаться
серьезным?"
Валентин жаждал освободиться от ее чар, как муха - оторваться от