"Федерико Феллини. Делать фильм " - читать интересную книгу автора

приятное путешествие, в загородную прогулку с друзьями. По-моему, в этом как
раз и было семя, давшее добрые ростки. Сопровождая Росселлини во время
съемок фильма "Пайза", я вдруг ясно понял - какое приятное открытие!- что
фильм можно делать так же свободно, с такой же легкостью, с какой ты рисуешь
или пишешь, делать его день за днем, час за часом, наслаждаясь, мучаясь и не
слишком заботясь о конечном результате; что здесь завязываются такие же
тайные, мучительные и волнующие отношения, какие складываются у человека с
его собственными неврозами; и что сложности, сомнения, колебания,
драматические ситуации и напряжение сил в кино примерно такие же, какие
приходится преодолевать художнику, который добивается на полотне
определенного тона, или писателю, который зачеркивает и переписывает,
исправляет и начинает все сызнова в поисках единственного верного образа -
ускользающего и неосязаемого, прячущегося среди тысячи возможных вариантов.
Росселлини искал свой фильм, гонялся за ним по дорогам, не обращая внимания
на танки союзников, проходившие в каком-нибудь метре от него, на людей,
которые высовывались из окон, что-то кричали и пели, на сотни каких-то
типов, шнырявших вокруг в надежде что-нибудь нам всучить или что-нибудь у
нас стащить, сначала в этом раскаленном аду, в этом вселенском лазарете -
Неаполе, а потом и во Флоренции, и в Риме, и в бескрайних болотах у реки По;
невзирая на всевозможные трудности, на то, что полученные разрешения в
последний момент аннулировались, планы срывались, а деньги непонятным
образом таяли; не обращая внимания на увивавшихся вокруг и связывавших его
по рукам и ногам самозваных продюсеров, которые с каждым днем становились
все более жадными, капризными, лживыми, готовыми на любую авантюру.
...Так вот, у Росселлини я, пожалуй, научился (процесс этот никогда не
облекался в словесную форму, никогда не носил характера какой-то программы)
умению сохранять равновесие и идти вперед в самых сложных и неблагоприятных
условиях; и еще я перенял его естественную способность оборачивать даже эти
сложности и противоречия себе на пользу, перерабатывая их в чувства, в
эмоциональные ценности, в определенную точку зрения. Да, именно так работал
Росселлини: он жил жизнью своего фильма, относясь к ней как к удивительному
приключению, которое нужно в одно и то же время и переживать и отображать.
Его свободное, непринужденное обращение с действительностью, всегда
внимательное, ясное, пристрастное отношение к ней, его умение легко и просто
находить неосязаемую и точную грань, отделяющую безразличие отчужденности от
неуместного участия, позволяло ему охватывать и рассматривать реальную
действительность во всех ее измерениях, видеть вещи одновременно и изнутри и
снаружи, снимать на пленку сам воздух, окружающий их, раскрывать все самое
неуловимое, сокровенное, волшебное, что есть в жизни. Это ли не настоящий
неореализм? Вот почему, когда речь заходит о неореализме, ссылаться можно
только на Росселлини. Остальные создавали просто реалистические, веристские
произведения или пытались свести свой талант, свое призвание к некой схеме,
рецепту. Даже в последних фильмах Росселлини, которые он снимал либо потому,
что уже получил аванс, либо потому, что его увлекла какая-то идея, которую
он тут же забыл,- так вот, в фильмах, порой для него обременительных,
делавшихся без всякой охоты, даже в них всегда присутствуют элементы, в
которых угадываешь его глаз, его ощущение действительности, схваченной в
постоянной трагичности,- трагичности почти священной именно потому, что она
маскируется мучительной обыденностью самых банальных поступков, самых
распространенных привычек, самых простых вещей. Казалось, достаточно