"Ю.Г.Фельштинский. Разговоры с Бухариным " - читать интересную книгу автора

возвращения Бухарина из Парижа, была тайная встреча с Бухариным в поезде, по
пути в Петроград, во время которой Бухарин ему рассказал, что Сталин ведет
тайные переговоры с немцами. [... ] Я не писал об этом, так как меня
интересует не сенсация, а материал о Бухарине. Но должен сказать, что
Бухарин мне тогда [в 1936 году] говорил, что Сталин по вопросу о немцах
стоит в Политбюро на особо осторожной [прогерманской] позиции"³⁶.
Об этой встрече Бухарина с Буллитом Николаевский ни разу не упомянул
публично. Нужно ли лучшее доказательство тому, что он умел хранить тайну.
Только в декабре 1965 года, незадолго до смерти, он опубликовал в журнале
"Социалистический вестник"³⁷ воспоминания о беседах с Бухариным в
1936 году³⁸. К воспоминаниям о Бухарине Николаевский подошел
очень серьезно. Именно поэтому работа продвигалась медленно. Тот факт, что
Николаевский был, по существу, последним из живших на Западе людей, которым
удалось достаточно откровенно разговаривать с Бухариным, арестованным вскоре
после возвращения из-за границы, вносил в работу еще и определенный
эмоциональный оттенок³⁹, хотя результатом работы Николаевский
доволен не был. Ему все время казалось, что он рассказал не все и не так,
как следовало⁴⁰.
Может быть, с середины 1965 года Николаевский чувствовал себя вправе
публиковать воспоминания о Бухарине еще и потому, что сама Ларина в мае
передала на Запад текст небольшого письма Бухарина, оставленного им перед
смертью, - "К будущему поколению руководителей партии". 25 мая Эдвард
Кранкшоу напечатал это письмо в лондонском еженедельнике "Обзервер" и в
журнале "Нью-Йорк Джорнал-Американ". Через три дня письмо поместили в
немецкой газете "Цайт"⁴¹. Делать из своих воспоминаний тайну у
Николаевского более не было оснований. И он дал согласие на публикацию
"интервью".,
Ларина ставит под сомнение сам факт бесед Николаевского и Бухарина. Вот
что она пишет: "На процессе Бухарин вынужденно показал, что, находясь в 1936
году в Париже, вошел в соглашение с Николаевским, посвятил его в планы
заговорщиков [... ]. Тогда же, в марте 1938 года, Николаевский напечатал


заявление, в котором это опровергал: "Все без исключения мои встречи с
Бухариным, равно как и с другими членами комиссии (по покупке архива Маркса.
-- А. Л.), проходили в рамках именно этих переговоров. Ничего, хотя бы
отдаленно напоминающего переговоры политического характера, во время этих
встреч не происходило [...]. Но спустя почти три десятилетия в своих
воспоминаниях-интервью Николаевский вдруг поведал о разговорах с Бухариным
во время его командировки" (с. 273).
Неужели Ларина предполагает, что Николаевский в том же 1938 году должен
был поделиться с советским судом своими разговорами с Бухариным? Так мог бы
поступить только провокатор. Николаевский же терпеливо ждал смерти Сталина
Лишь после этого он начал упоминать в частных письмах (а не в статьях) о
беседах с Бухариным в 1936 году⁴².
Из мемуаров Лариной может сложиться впечатление, что во время
командировки она постоянно была с Бухариным: "Разговоры происходили в моем
присутствии и носили чисто деловой, официальный характер" (с. 42); "...Я
свидетель того, что переговоры с Николаевским носили деловой характер,
связанный только с командировкой. Лишь одна беседа имела политический