"Феофраст. Характеры (Пер.В.Смирина) " - читать интересную книгу автора

на входной двери, и даже если жена ответит утвердительно, он все-таки
встанет голый с постели и босиком, схватив фонарь, все обежит, осмотрит и
тогда только с трудом заснет. Если кто занял у него денег, проценты он
взыскивает со свидетелями, чтобы должники не могли отпереться. Свой плащ он
скорее отдаст не тому сукновалу, который сделает лучше, но тому, у которого
окажется заслуживающий доверия поручитель. Если к нему придут попросить
кубки, он наверняка откажет, разве только кому-нибудь из родных или близких
даст, да и то сперва каждый кубок взвесит, чуть ли не огнем испытает * и
даже, пожалуй, поручителя потребует. Рабу-провожатому он велит идти не
позади, а впереди, чтобы смотреть за ним - не удрал бы по дороге.
Покупателю, который говорит ему: "Когда мне принести деньги? Сейчас я
занят", он отвечает: "Не беспокойся, я не отойду от тебя, пока ты не
освободишься".

XIX. НЕОПРЯТНЫЙ

Неопрятность - это небрежение телом, вызывающее отвращение, а
неопрятный - это такой человек, который расхаживает весь в парше и лишаях, с
черными ногтями, да еще и уверяет, что такие недуги у него в роду, были они
и у деда его, и у отца, зато чужаку, дескать, нелегко втереться к ним в род.
Есть у него, конечно, и язвы на ногах, и болячки на пальцах, и он их не
лечит, но, запуская, дает застареть. Из подмышек у него вниз по бокам
спускается густая, как у зверя, шерсть; Зубы черные и изъеденные. К тому же
еще за едой он сморкается; принося жертву, пачкается кровью; разговаривая,
брызжет слюной; за питьем рыгает. Спит с женой в грязной постели. В бане
умащается гнилым маслом... Выходя на площадь, надевает грубую рубашку и
вытертый, весь в пятнах плащ.

XX. НЕСНОСНЫЙ

Несносность, если определить ее точнее, - это обхождение, которое,
никому не вредя, всем в тягость, а несносный - это такой человек, который,
войдя к только что уснувшему, будит его, чтобы поболтать с ним. Он
задерживает тех, кому надо идти. Приходящих к нему просит подождать, пока он
вернется с прогулки. Дитя, отобрав у няньки, кормит сам, разжевывая для него
пищу, сюсюкает, причмокивает и называет "папиной игрушечкой". За едою
распространяется о том, что вот, выпив чемерицы *, он очистил свое нутро и
через верх и через низ, и что желчь в его извержениях была чернее этой вот
похлебки. Он способен спросить в присутствии слуг: "Скажи, матушка, что
испытывала ты в тот день, когда, страдая от схваток, рожала меня?" И сам за
нее отвечает, что это было и сладко и мучительно, одно с другим всегда слито
у человека, ведь иначе и не представишь. В гостях он распространяется о том,
что дома у него есть в небольшом водоеме прохладная вода, а в садике много
сочных овощей, что повар у него прекрасно готовит, и что дом его, как
постоялый двор, вечно полон, а друзья его - бездонная бочка, которую при
всем старании не наполнишь. Принимая гостей, он заставляет своих
сотрапезников любоваться выходками своего прихлебателя и, приглашая их пить,
говорит, что все готово для их удовольствия и пусть они только попросят, раб
тотчас сходит к своднику за флейтисткой, "чтобы она нам сыграла и повеселила
нас".