"Клод де ля Фер. Уйти от погони, или Повелитель снов " - читать интересную книгу автора

о прожитых без меня годах, но мне в этот момент не хотелось ее слушать. Я
думала о том, что д'Арамиц все-таки будет моим, пусть даже и не в доме
госпожи де Шеврез встречу я его. И д'Атос никуда не денется. Ибо я
почувствовала, что после еды хочу либо спать, либо мужчину. Силы вернулись
ко мне, растревоженное родами лоно зажило, и ноги мои готовы обнять бедра
любого мужчины.
- Твоя комната где?. - спросила я.
Она что-то ответила, но я не стала слушать, приказала:
- Расстели мне постель и раздень меня.
Юлия уложила шторы грудой на подоконник и, сняв с постели тоже зеленое
с золотыми лилиями покрывало, аккуратно сложила его. Движения ее были
неторопливы, грациозны. Недавно еще дряблая шея светилась из-под ниспадающих
кудрей молочным цветом, создавая гармонию с пышной грудью ее и округлыми
литыми бедрами. Судя по всему, в года замужества своего была она наливным
яблочком, как называли в нашей деревне женщин, от взгляда на которых у
мужчин ныли зубы и текла слюна, как у бешеных собак. Просто удивительно, как
из тонких, костлявых, словно выпотрошенные куры, девчат вырастают аппетитные
красавицы с сочными губками, упругими попками и жадными до удовольствий
руками.
Когда Юлия принялась раздевать меня, я стала помогать ей, но, тронув
рукой ее руку, вдруг ощутила ответное движение навстречу - легкое, почти
незаметное. Она тут же одернула руку и, обойдя меня сзади, принялась
развязывать шнуровку на моей спине, молча и тяжело дыша при этом.
"Какая она красивая! - думала при этом служанка. - Господи! Как я ее
люблю!"
- Что? - спросила я вслух.
И тогда Юлия мне впервые в жизни соврала.
- Я говорю, шнуровка затянулась, - сказала она срывающимся голосом. -
Разрешите, я попытаюсь развязать зубами.
- Возьми нож со стола, - сказала я, - и разрежь ее к чертям собачьим.
- Как? - испугалась она.
- Вот так, - ответила я твердо. - А потом сорви с меня это платье.
Разорви на клочки.
Я почувствовала холод лезвия между лопаток и легкость в плечах. Платье
мое Юлия снимала нежно, так.
словно оно было не пропахшее дорогой тяжелое бархатное с златотканым
узором, утяжелявшим его, а легкое, как облачко.
Тогда я сама, схватив себя за плечи, сдернула его с себя и повернулась
лицом к оторопевшей Юлии. Глаза ее сияли, в них стоял восторг.
- Господи! Вы вся светитесь! - воскликнула она. - Как икона!
И тогда я прижала лицо ее к своей груди...
Любовь женщины к женщине сильнее и выше любви между женщиной и
мужчиной. Ибо она греховна в сути своей и случается наперекор воле Господа,
как вызов высшим силам, как торжество внезапно и на короткий момент времени
подобревшего Сатаны. Нет у женщины ничего, кроме языка и пальцев для того,
чтобы дарить удовольствие своей подруге, но и нет более искусного и боле
нежного орудия, сотворяющего эту ласку. Ибо женщина проникает в подругу свою
не только органами своими, но и душой, всеми чувствами своими, всей
сущностью своей, как звук одного музыкального инструмента вплетается в звук
другого, отчего звучат они совсем уже иначе, богаче и ярче, превращая