"Лион Фейхтвангер. Семья Опперман" - читать интересную книгу автора

предпочел бы иметь дело с пятью-шестью противниками, чем с одним Мартином.
Мартин - самый вредный. С ним трудней всего справиться.
Мартин Опперман встает навстречу Генриху Вельсу.
- Прошу прощения, я заставил вас ждать, - говорит он учтиво. Мартин
намеревался было проявить еще большую учтивость и привести причину своего
опоздания. Но суровое, тяжелое лицо Вельса, как всегда, оттолкнуло его, и
он не сделал этого.
- К сожалению, в наши дни единственное, чем деловой человек обладает в
избытке, - это время, - мрачным, скрипучим голосом ответил Вельс.
Сонные глаза Мартина Оппермана сосредоточенно и серьезно оглядывают
крупную фигуру Вельса. Мартин старается говорить возможно учтивее.
- Я долго и всесторонне обдумывал ваши предложения, господин Вельс, -
говорит он. - В принципе мы согласны обсудить их, несмотря на целый ряд
сомнений. Наш баланс лучше вашего, господин Вельс. Но я буду с вами
откровенен: удовлетворительным его не назовешь. Он неудовлетворителен.
Мартин не смотрел на Вельса. Он поднял глаза на портрет Эммануила
Оппермана и подумал, что, к сожалению, это только копия. Не такой тон
следовало взять с угрюмым, оскорбленным человеком, сидевшим против него.
Пока еще нет нужды идти на соглашение с Вельсом. На политическом горизонте
как будто довольно спокойно; возможно, что положение не изменится и в
ближайшие месяцы и годы. Тем не менее уверенности нет. Осторожность
всячески рекомендуется. И единственно правильная тактика - держать Вельса
про запас, поддерживать с ним хорошие отношения. Тон сегодняшней беседы
вряд ли способствует этому. Эммануил Опперман, несомненно, сумел бы лучше
подойти к этому деревянному сухому человеку.
Господин Вельс был тоже недоволен. Этак далеко не уедешь.
- Мои дела довольно плохи, - сказал он, - но и ваши не лучше. Между
нами, девушками, это можно прямо сказать. - Генрих Вельс скривил в улыбку
суровые губы. Шутка, произнесенная его глухим голосом, прозвучала как-то
особенно мрачно.
Перешли к деталям. Мартин вытащил пенсне, к которому прибегал очень
редко, стал тщательно протирать стекла. Сегодня господин Опперман поистине
с трудом переносил господина Вельса, а господин Вельс - господина
Оппермана. Каждый находил другого невыносимо заносчивым, совещание для
обоих превратилось в пытку. Господин Вельс решил, что Опперманы относятся
к делу несерьезно. Они соглашались на эксперимент, который их мало к чему
обязывал. Они предлагали слить один из своих берлинских филиалов и один из
провинциальных с двумя вельсовскими. Нет, господину Вельсу это невыгодно.
В случае неудачи Опперманы потеряют два филиала из восьми, с этим они
могут примириться. Он же потеряет два из трех, и ему тогда крышка.
- Вижу, что ошибся, - кисло сказал господин Вельс. - Я полагал, что мы
придем к какому-нибудь соглашению. К перемирию, вернее, - поправился он с
едва заметной кривой усмешкой. Тяжеловесный Мартин Опперман вежливо и
мягко заверил господина Вельса в том, что у него и в мыслях нет считать их
переговоры сорванными. Наоборот, он уверен, что при повторных и подробных
переговорах они непременно придут к соглашению с господином Вельсом.
Господин Вельс пожал плечами. Он было внушил себе, что Опперманы -
конченые люди. А теперь оказывается, что не себя, а его они считают
конченым человеком. Ему они собираются бросить какую-то жалкую косточку, а
жирный кусок берегут про себя. Он ушел мрачный, разгневанный.