"Лион Фейхтвангер. Семья Опперман" - читать интересную книгу автора

фирма Опперман". Название это неотделимо от портрета Эммануила Оппермана,
от грузного, исполненного достоинства Мартина, от шустрого длинноносого
Зигфрида Бригера. Оторвать от себя штеглицкий и бреславльский филиалы -
все равно, что дать ампутировать себе палец.
Но, может быть, это необходимо для спасения всего организма. Да,
необходимо.
Раз уж решение принято, надо действовать быстро. Мартин снесется со
всеми Опперманами и сегодня же договорится с профессором Мюльгеймом,
юрисконсультом Опперманов.
Оставшись один, Мартин тяжело оперся о подлокотники кресла, сгорбился.
А ведь, пожалуй, и в самом деле невредно было бы хоть по утрам заниматься
гимнастикой, как советует жена? Сорок восемь лет не такой уж страшный
возраст, но если не следить за собой, через два года будешь стариком. А у
Густава сегодня был на редкость молодой и свежий вид. Густаву живется
легко. Чтобы гимнастика оказала действие, нужно тратить на нее по меньшей
мере минут двадцать пять ежедневно. А откуда ему, Мартину, выкроить эти
двадцать пять минут?
Мартин выпрямляется, вздыхает, берется за почту. Нет. Это не так важно.
Сначала следует покончить с более важными делами: он всегда придерживался
этого правила. Нужно известить родных. Густаву нынешний день он не желает
портить. Да Густав вообще возражать не станет. Безусловно. Он повздыхает,
сделает несколько замечаний философского характера и даст свою подпись. С
Эдгаром еще проще. Труднее всего будет разговор с Жаком Лавенделем, с
шурином, мужем Клары Опперман. Возражать и он не станет, наоборот, как
умный делец он давно настаивал на перемене вывески. Но Жак Лавендель очень
уж прямолинеен. Мартин ничего не имеет против того, чтобы люди высказывали
свое мнение без обиняков. Но Жак Лавендель чересчур прямолинеен.
Мартин просит секретаршу соединить его с профессором Эдгаром Опперманом
и Жаком Лавенделем. Профессора Оппермана, докладывает секретарша, нет дома
- он в клинике. Разумеется, он всегда в клинике. Когда он вернется, ему
передадут просьбу позвонить в контору. Но он этого не сделает: он слишком
занят своей клиникой и слишком мало интересуется делами фирмы. Итак, по
отношению к нему Мартин свой долг выполнил.
У телефона Жак Лавендель. С ним никогда нет хлопот. Хрипловатым
приветливым голосом, едва Мартин произносит первые вступительные фразы, он
говорит, что ему хотелось бы не по телефону, а лично потолковать с
Мартином об этом деле; если Мартин не возражает, ведь это же совсем рядом,
он после обеда на часок заедет к нему. Мартин не возражает. Он будет очень
рад.
Он нисколько не рад. Обед с женой и сыном и краткий послеобеденный
досуг - его любимые часы дня. Иногда нельзя избежать гостей и в это время:
есть дела, которые в домашней обстановке лучше разрешаются, чем в конторе.
Но он очень неохотно идет на это: в таких случаях весь день для него
испорчен.
Эммануил Опперман смотрит сонными, хитрыми, довольными глазами на
внука. А Мартин не столько думает, сколько чувствует: перед ним копия, не
оригинал.
Как всегда, ровно в два часа Мартин подъехал к своей квартире на
Корнелиусштрассе, в районе Тиргартена. Он прежде всего сменил пиджак и
воротничок: между деловой обстановкой и личной жизнью должна существовать