"Поль Феваль. Королевские бастарды ("Черные Мантии" #7) " - читать интересную книгу автора

друг друга, как пройти туда-то и туда-то, блуждая в родном городе, точно в
лесу. Столица была перестроена так быстро и так основательно, что мы и
сегодня простодушно ищем порой знакомый дом; мы к нему привыкли, нам
кажется, он высится на том же месте, что и вчера, а он давным-давно
обратился в прах, будто принадлежал эпохе Карла Великого.
Уцелевший особняк смотрел теперь своими окнами прямо на тюрьму де ла
Форс, которую раньше заслоняли от него здешние дома. Он мог смело
претендовать на первую премию за тишину и спокойствие, оставив в этом смысле
далеко позади все другие почтенные жилища, мирно дремавшие в квартале Марэ.
Из этого дома никогда не доносилось ни малейшего шума; лишь в саду громко
щебетали птицы, поскольку добрейший господин Жафрэ, который обитал в
особняке, был покровителем и благодетелем всех воробьев Парижа. Два раза в
день умиленные соседи наблюдали, как питался от щедрот этого человека птичий
народец, стаей кружась над крыльцом.
Говорят, что любовь к птицам свидетельствует о добром сердце, хотя мне
больше по душе, когда излишек хлеба отдают голодным людям.
У добрейшего господина Жафрэ висели вдобавок клетки с птицами на окнах,
а в гостиной был целый вольер, возле которого хозяин и проводил каждую
свободную минуту.
Жил он с женой и племянницей - или воспитанницей, точно никто не знал.
Жена была много старше Жафрэ и в его отсутствие гоняла, чертыхаясь,
всех пернатых. Подозревали, что она даже ставит на них силки, поскольку на
дорожке возле крыльца видели порой задушенных птиц.
Молоденькая хорошенькая воспитанница выходила из дома только в храм,
что нисколько не мешало соседям живо сплетничать о ней. Звали ее Красоткой
Тильдой, потому как именно Тильду окликал за закрытыми ставнями ласковый
тенорок папаши Жафрэ или кисло-сладкий фальцет его "мадамы".
Честно признаемся, что и о самих супругах Жафрэ в квартале судачили, не
переставая. Прихожан храма Сен-Поль очень интересовало, чем занята эта
немолодая пара в своем огромном доме, где жили еще только племянница и двое
слуг: кухарка, исполнявшая также обязанности горничной, и лакей.
Кухарке никогда и в голову не приходило вступать в разговоры с
лавочниками, а лакей, мужчина лет пятидесяти, выглядел настоящим рантье,
когда вечером читал "Конститюсьонель" в маленьком кафе на Королевской
площади. Звали этого человека Лоран. И в кафе от него слышали только две
фразы: первая - "Сударь, я буду иметь честь взять газету после вас", и
вторая - после того, как Лоран получал газету: "Имею честь вас
поблагодарить".
Нравы Марэ сродни провинциальным, и я, честно говоря, не знаю, где
больше сплетничают, в Марэ или в Ромарене. Жафрэ были богаты, так, по
крайней мере, утверждали, но говорили и совершенно противоположное. Они
слыли замечательными людьми и одновременно считались тайными злодеями. Дом,
в котором они жили уже давным-давно, принадлежал когда-то Фиц-Роям де
Кларам, а потом его унаследовал полковник Боццо.
Нам сейчас некогда рассуждать о полковнике Боццо-Корона, знаменитом
филантропе с улицы Терезы, столь чтимом при жизни, но обвиненном после
смерти в чудовищных преступлениях. Недавний судебный процесс мало что
прояснил в этой истории. Так и осталось загадкой: то ли полковник Боццо -
оклеветанный святой, то ли - прикидывавшийся ангелом негодяй, который почти
целый век командовал страшным сообществом грабителей и убийц, носящем