"Поль Феваль. Черные Мантии ("Черные Мантии" #1) " - читать интересную книгу автора

непонятно откуда; я не мог определить, доносился ли он справа, слева или
снизу. Мне казалось, я догадался, что это один из заключенных медленно и
терпеливо точит камень в своей камере. Время от времени звук затихал, затем
работа возобновлялась. Я слушал; это постукивание убаюкивало меня. Я то
погружался в сон, то пробуждался... шел на твой голос, звавший меня; мрак
озарила твоя улыбка, и рой счастливых воспоминаний окутал меня во сне.
Луи принес мне суп; этот жизнерадостный парень знает все застольные
песни и поет их на мотив псалмов. Ему запрещено разговаривать со мной,
поэтому он рассказал мне полдюжины занимательных историй, местом действия
которых была как раз моя камера. Здесь, по его словам, сидело немало
невинных жертв: одни были гильотинированы, другие сосланы на каторгу,
бедняги Биби! "Биби" - это его слово. Меня он тоже называет Биби и поет для
меня песню "Наполни твой бокал, он пуст" на мелодию "Господи, да будет воля
Твоя!". В моей камере обретался также один легендарный персонаж, насчет
которого Луи не хочет распространяться. Чернец - такова кличка, которую Луи
дал тому человеку, истратившему, по его словам, немало денег в этой дыре и в
конце концов оправданному за отсутствием улик. Ты помнишь, что у нас
чернецами называли лжемонахов из обители Мерчи?
Суп оказался хорошим.
- Аппетит-то хуже не стал, а, Биби? - сказал Луи, чтобы завязать
разговор. - Значит, совесть у нас чиста, не правда ли?
- Держу пари на одно су, что мы так же невинны, как младенец Христос!
В этих шутках не было ничего злобного, и они меня не сердили.
- Все невиновны! - продолжал он. - Да! Но в мире все идет
шиворот-навыворот, это так! Я всегда охранял только святых... Послушайте!
Ночью была хорошая погода: теперь ваша женушка, должно быть, уже в Англии!..
Бог мой, кому нужны ваши секреты? Но вот что я вам скажу: раз уж вы удрали,
то нечего было возвращаться за своим зонтиком или носовым платком... и хотя
здесь совсем неплохо, но веселья все же маловато; так что особенно глупо
было возвращаться, когда удалось раздобыть немного деньжат, чтобы вкусить
радостей жизни, побаловаться винцом, табачком хорошим... Однако мне не
положено болтать, верно? До свидания, мой Биби. Работы у меня хватает...
Чернец курил тут сигары по пять су и пил шампанское!
Он удалился, одарив меня доброжелательной улыбкой, и я слышал, как он
шел по коридору, монотонно напевая на манер вечерней молитвы: "Коль умру,
пусть меня похоронят в подвале, меж бочонков с отличным вином..." Кофе, вино
и табак мне решительно безразличны. Но я пока еще не осмеливался попросить у
него перо и бумагу, а только это единственное и могло доставить мне
удовольствие.
В час пополудни я был вызван в канцелярию суда, где меня ожидал
господин Ролан. По возвращении я снова слышал несколько минут тот
таинственный звук, и мне показалось, что работа шла за стеной, справа от
моей кровати.
В полдень мне вторично принесли еду, а в семь часов вечера - в третий
раз. Я думал, что мне будет разрешена прогулка на свежем воздухе, но ничего
подобного не случилось. На следующий день все повторилось.
Все время, не занятое допросами и посещениями Луи с его песнопениями, я
постоянно с тобой. Есть, однако, одна вещь, которая меня занимает: это
таинственный звук. Я слышу его по нескольку раз на протяжении дня и ночи,
всегда в одно и то же время, после третьего обхода надзирателя...