"Конрад Фиалковский. Homo divisus" - читать интересную книгу автора

- Не шути, Кома. Я не ребенок.
- Но механизм реакций у тебя тот же, - она вернулась к пульту
управления, - а объяснить тебе всего я не могу. Что делать, ты должен с этим
примириться и, несмотря ни на что, верить мне.
Кома ждала. Конечно, следовало бы все рассказать ей, и все-таки он не
рассказал. Корн понимал, что обижает девушку, которая отдает ему несколько
часов ежедневно, хотя у нее наверняка есть парень, которому она говорит, что
сегодня опять не может с ним встретиться, потому что у нее есть пациент,
очень сложный случай, требующий много времени и внимания, и тот парень не
любит его, Стефа Корна, не любит безымянного пациента Комы, попросту не
любит того, чем занимается Кома без него.
Кома выжидающе смотрела на Корна. Он понял, что обязан что-нибудь
сказать.
- Почему... почему я почувствовал вкус молока?
- Не было никакого вкуса. Это сон, всего лишь сон, один из многих снов
в твоей жизни, - лицо Комы, которое только что было четким, начало
расплываться. "Я засыпаю", - подумал Корн и увидел уже не Кому, а
заснеженный склон, ограниченный далеко внизу темной полосой леса, чувствовал
свою скорость и сухой морозный ветер. Он зажмурился - солнце, отражаясь от
снега, слепило глаза, мышцы подрагивали, амортизируя мелкие неровности
ската. Впереди мелькал желтый лыжный костюм девушки, временами исчезавший в
облаке снежной пыли, когда она неуловимым движением лыж меняла направление.
Он догонял ее, мчась напрямик, не снижая скорости и сознавая, что где-то
преступил грань собственных возможностей, с тем чувством, которое только и
дает полное удовлетворение. Слева замелькали первые сосны. Неожиданно
девушка скрылась, и он видел только клуб снега, все медленнее скатывавшийся
вниз, а потом - неподвижную фигурку - желтое пятно и черные штришки
отброшенных лыж. Он ехал прямо на нее, ощущая то тиснение в груди, которое
зовется страхом. Он испугался за нее, за ту девушку, ни лица, ни имени
которой не мог вспомнить, но знал, что она близка ему. Разворачиваясь,
почувствовал, как тело наливается свинцом, но выдержал и погасил скорость.
Припал боком на снег и, протянув руку в перчатке, откинул капюшон ее
курточки. Это была Кома. Она смеялась.
Корн проснулся. Шлем соскользнул с головы. Видно, он слишком резко
шевельнулся во сне и зажимы съехали. За пультом никого не было. Он оперся о
подлокотники и встал, чувствуя облегчение, которое приходит после удачного
спуска, и слабость в мышцах, еще помнящих напряжение. Тепло комнаты
доставило ему радость, такую же, как тепло натопленной избы, в которую
входишь, отстегнув и отряхнув от снега лыжи. Он осмотрелся. Экраны были
мертвы. Откуда-то из соседнего помещения донесся голос Тельпа.
- ...я возражаю. Исследования не окончены, результаты не обработаны...
- Прекратим ненужный спор, - проговорил кто-то голосом Комы. - Решение
принято. Твоя работа...
- Моя работа не самое главное. Он мой пациент.
- Мой также.
- ...в том смысле, как и любой из нас. Но его физическое состояние...
- Тельп, ты работаешь здесь достаточно долго и знаешь, что такие
решения не отменяют. Разговоры на эту тему закончены... - Кома говорила
спокойно, может быть, несколько громче обычного.
Наступило молчание, потом Корн услышал шаги. Врач вошел в комнату. Щеки