"Марсело Фигерас. Камчатка " - читать интересную книгу автора

терпела наши выходки, а между тем "ситроен" черепашьим темпом продвигался к
полицейскому кордону. Так песчинка в верхней колбе песочных часов сползает к
отверстию.
- Почему мы не можем поехать за Гуфи?
- Так несправедливо.
- Хочу Гуфи, хочу Гуфи, хочу Гуфи!
- Мы что, так безо всего и поедем отдыхать?
- Хочу мою пижаму!
- А я хочу "Стратегию"!
Мама смотрела прямо перед собой, стиснув побелевшими пальцами руль
"ситроена". Боковым зрением я видел, что у фургонов дежурят полицейские.
Бессознательной неприязнью к ним я уже заразился ("Слава оппозиции и позор
полиции"), но бояться их еще не начал; кроме того, я был слишком поглощен
своей обидой на маму.
Моя несознательность нас спасла.
Должно быть, полицейский, которому предстояло проверить у нас
документы, заглянул в салон "ситроена", увидел замученную, изжелта-бледную
женщину и двух наперебой вопящих мальчишек... И подумал: "Вот бедняжка". Он
махнул нам рукой - езжайте.
Когда кордон исчез из зеркала заднего вида, мама завела руку за спинку
сиденья и попыталась погладить нас по щекам. Я увернулся. Гном последовал
моему примеру. Я рассудил, что этим нелепым способом она пытается к нам
подлизаться, - наверно, потому, что за рулем не может прибегнуть к
Обезоруживающей Улыбке, и не захотел перед ней капитулировать: много чести.
Голова моя была забита мыслями о Бертуччо, миланесах, "Стратегии", школе,
пропущенной серии "Захватчиков" и перспективе провести нежеланные каникулы в
школьных ботинках.
Наверно, в тот момент мама почувствовала себя страшно одинокой.

15. Много ли я знал о происходящем?

Мир, в котором живет ребенок, может уместиться в ореховой скорлупке. В
географическом плане наша вселенная - это лишь дом да школа. В лучшем случае
к ней добавляются кварталы, где обитают родственники: дедушки, бабушки,
двоюродные братья... В моем случае мир преспокойно умещался на крохотном
лоскутке земли во Флоресе - между перекрестком улиц Бойяка и Авельянеда, где
находился мой дом, и площадью Флорес, рядом с которой высилась моя школа. За
пределы этой территории я вырывался, лишь когда мы ездили отдыхать (в
Кордобу Барилоче или ни море) или - все реже и реже - навещали дедушку с
бабушкой на ферме в Доррего. Наши первоначальные представления о внешнем
мире зависят от людей, которых мы безотчетно любим. Если ты подмечаешь, что
старшие переживают оттого, что не могут найти работу, или потому, что
зарплата мизерная, а начальник хам, то, сопереживая им, делаешь вывод, что
внешний мир жесток и груб. (Это политика.) Если ты подмечаешь, что старшие
ругают некоторых государственных деятелей и высказываются в поддержку
некоторых представителей оппозиции, то, сопереживая им, делаешь вывод, что
первые - плохие, а вторые - хорошие. (И это политика.) Если ты подмечаешь,
что при виде военных или полицейских старшие начинают нервничать и испуганно
трястись, то, сопереживая, делаешь вывод, что эти дядьки - чудовища вроде
тех, которые живут в сознании любого ребенка. Чудовища как чудовища, только