"Владимир Фильчаков. Наваждение третьего уровня " - читать интересную книгу автора

Я посылаю Наташке мысленную слезную просьбу ничего не делать - я сам
справлюсь со своими проблемами. Наташка заверяет меня, что она очень
постарается. Я вздыхаю про себя и бреду к доске. Анна Михайловна берется за
меня всерьез. Она гоняет меня по всему курсу математики, начиная с первого
класса. Я отвечаю как могу и вскоре чувствую себя мокрым от пота, хотя в
классе совсем не жарко. Да и в голове начинает гудеть как в трубе, и зудится
где-то там, внутри, под черепной костью - это от того, что я далеко от
Наташки...
- Ну что ж, - говорит наконец Анна Михайловна, поджав губы. - Садись,
Воронков. Ты знаешь материал на слабую четверочку. А теперь ты, Воронкова.
Я сажусь на стул, хватаю Наташку за руку, мы сидим так несколько
секунд, ей тоже плохо... Становится легче, но Анна Михайловна торопит
Наташку, недовольно повышает голос, и Наташка идет к доске. А я закрываю
глаза и говорю ей, чтобы она не дергалась понапрасну, просто учительница
хочет проверить наши знания. Наташка отвечает, что проверить-то она хочет,
только она, Наташка, чувствует, что этой Анне Михайловне ой как хочется,
чтобы эти самые знания у нас оказались ниже среднего. Вот ты, мол, отвечал
если не на пятерку, то на пятерку с минусом, а она была несправедлива к
тебе, сказала, что только на слабенькую четверочку. Наташка, милая, умоляю я
ее, ну потерпи, ну не надо сразу на нее набрасываться. Ладно? Ладно, ладно,
говорит Наташка, а сама в это время что-то отвечает на вопрос учительницы.
Спасает то, что Наташка накаляется постепенно, и когда доходит до точки
кипения, Анна Михайловна прекращает допрос, недовольно морщится и объявляет,
что Наташка знает материал на еще более слабую четверочку, чем я. Если бы
Наташку распалили мгновенно, то я за нее не поручился бы. Да еще и устала
она, вдали от меня. Несколько минут мы отдыхаем, набираясь сил друг от
друга.
Дальше Анна Михайловна хочет посмотреть, как мы с Наташкой решаем
задачи. Задачи она задает всему классу, причем берет их не из учебника, а из
какой-то потрепанной книжки. Ребята пыхтят, чешут головы, пытаются решить
эти задачи, но Анну Михайловну из всех ребят интересуют только Наташка и я.
Она стоит возле нашей парты и смотрит нам в тетрадки, наверное для того,
чтобы мы не списывали друг у друга. Ну, мы старательно решаем, думаем,
причем получается это у нас одновременно: вот мы закатываем глаза к потолку,
вот опускаем их, вот пишем в тетрадках. Я чувствую, как Анну Михайловну
охватывает бессильная злоба - мы решаем ее задачи, какими бы сложными они ни
были. А как ей хотелось бы, чтобы мы опростоволосились, и она пошла бы к
директору и заявила, что нас нужно разделить, и вообще, мы и для пятого
класса не подходим, не то что для шестого. Но мы решаем, решаем и решаем, и
так до конца урока, и Анна Михайловна только что зубами не скрипит. Я
чувствую, как Наташку охватывает кураж, она готова утереть нос этой
учительнице просто так, своими знаниями, а не своими тайными способностями.
Наконец-то я могу немного расслабиться! Но расслабиться только внутренне,
потому что расслабиться внешне не дает Анна Михайловна.
Наконец звенит звонок, учительница отходит от нас, и выражение лица у
нее такое, словно она хочет сказать: "Ладно, посмотрим. Еще не вечер". Я
вздыхаю, а Наташка смотрит на меня победно, мол, как мы утерли нос этой
училке? Нет, математику мы неплохо знаем. Да, в общем-то, и по другим
предметам тоже не дураки, могли бы запросто и в седьмом классе учиться.
Как оказалось, это был последний урок. Надеваем свои курточки, которые