"Владимир Фильчаков. Наваждение третьего уровня " - читать интересную книгу автора

прятали в ящиках стола, и потихонечку двигаемся к выходу из школы. Выйдя из
школы, сворачиваем за угол и тут нам преграждают путь пять или шесть пацанов
из нашего класса, во главе с Петькой. Я сжимаю Наташке руку и говорю
мысленно, чтобы она ни в коем случае не вмешивалась, что я сам разберусь,
что это мое и только мое дело, что ничем навредить они мне не смогут, ну,
подумаешь, синяк под глазом поставят, всего-то. Наташка отходит в сторонку и
стоит, глядя на нас своими огромными глазищами.
- Ну что? - говорит Петька, вразвалочку подходя ко мне. - Поговорим за
жизнь?
- Ну давай, - соглашаюсь я.
Тем временем пацаны потихоньку окружают меня. Я эту тактику хорошо
знаю, не впервой. Один из них сейчас сядет сзади на корточки так, что Петьке
нужно будет всего лишь толкнуть меня и я свалюсь на землю. Так и происходит.
Петька толкает меня, я падаю и они собираются пинать меня ногами, но я не
даю, вскакиваю как на пружинах и принимаю боксерскую стойку. Это слегка
отрезвляет пацанов, они не готовы к такому обороту событий и в их глазах
мелькает страх.
- Ну давай, - обращаюсь я к Петьке, - поговорим. Что же ты?
Я вижу, как Петька бессильно сжимает кулаки, он обыкновенный трусишка,
который ожидал, что жертва, то есть я, покорно примет побои, и они уйдут,
довольные и счастливые своей победой, и, когда этого не произошло, он не
знает, что делать. Все это дело прекращает Наташка. Она подходит, берет меня
под руку и говорит:
- А может ты со мной поговоришь, Петенька?
Петька теряется под ее взглядом, бурчит что-то вроде "больно нужно!" и
сдается окончательно. Пацаны отступают как побитые. Мама мне всегда
говорила: "Главное - никого никогда не бояться. Не боишься ты - боятся
тебя". Я много раз убеждался в справедливости ее слов.
- Гляди-ка, - усмехаюсь я, опуская руки. - Даже синяка не поставили.
Легко отделались сегодня.
Мы приходим домой, в нашу квартиру, которая совсем недавно стала нашей.
Здесь все еще в тюках, коробках и чемоданах. Наташка идет на кухню, ставит
вариться пшенную кашу на воде. Пока варится каша, мы сидим рядом, касаясь
друг друга коленками.
- Денег нету, - говорю я. - Если мама еще три дня пробудет в больнице,
нам будет нечего есть. Придется самим зарабатывать.
- А как?
- Ну, не знаю. Пойдем машины мыть.
- А дадут конкуренты?
- Дадут, не дадут, - я досадливо морщусь. - Ты с ними разберешься.
- Ага! Разберешься! А кто все время твердит, чтобы я не рыпалась, что
нам нельзя никому показывать свои способности?
- Ну твержу. И правильно! Ты же где ни попадя вылезаешь. А так нельзя.
Надо только в случае крайней необходимости. Да что я! Мама всегда так
говорит. Или ты забыла?
Наташка встает, мешает кашу.
- Ладно, - говорит она. - Я все это знаю. И давно уже.
Потом мы молча уплетаем кашу, съедая все подчистую, потом одеваемся и
выходим на трамвайную остановку, чтобы поехать к маме. Садимся в трамвай -
грохочущий железный ящик, показываем кондуктору проездные билеты за