"Г.Фильдинг. История Тома Джонса, Найденыша. Части 1-6." - читать интересную книгу автора

автора, определена влиянием Сервантеса. Так обстояло дело еще в "Джозефе
Эндрусе". Но в своем более зрелом произведении Фильдинг отказывается от
одного очень существенного элемента, сближавшего "Джозефа Эндруса" с "Дон
Кихотом" - от пародийности. Известно, что новые жанры часто вызревают в
форме пародии на старые. В "Дон Кихоте" было много от пародии на рыцарский
роман. В "Джозефе Эндрусе" - от пародии на Ричардсона. "Том Джонс"
нисколько не пародиен. Жанр конституировался и живет по своим законам.
Время внесет еще в них свои поправки, но законы установлены прочно, они -
точка отсчета для дальнейших завоеваний романа в Европе.
Не только внешний мир, изображенный в "Томе Джонсе", это мир одновременно
реальный и вымышленный. Таковы и герои романа, причем слово "реальный" в
применении к ним звучит не просто как похвала, как оценка художественной
убедительности образа. Не одни лишь эпизодические фигуры, о которых шла
выше речь, но и почти все главные персонажи романа списаны с натуры, и
автор не скрывает имен прототипов. Олверти это отчасти Джордж Литтлтон -
школьный товарищ Фильдинга, много ему потом помогавший, отчасти Ральф
Аллен, тоже добрый гений фильдинговского семейства, человек из иной,
гораздо более низкой среди, но сумевший, пользуясь английским выражением,
"сам себя сделать". Софья Вестерн это покойная жена Фильдинга Шарлотта
Крейдок. И, наконец, Том Джонс - действительно человек хорошо, много
больше других знакомый автору. Судя по всему, это сам Фильдинг, каким он
помнит себя в молодости. Так, во всякой случае, полагал Теккерей. И хотя
автор, конечно же, много выше своего персонажа, многое в духовном облике
Тома Джонса заставляет вспомнить его создателя.
Но за всем этим стоит художественное обобщение, и от того, насколько оно
удалось, от меры его зависит и то, насколько удался образ.
Фильдинг, создавший в "Томе Джонсе" образы удивительно для своего времени
убедительные и полнокровные, еще не достиг все же той полноты растворения
прототипа в образе, которая характерна для писателей следующего века.
Отсюда известная двойственность его персонажей.
Больше всего это относится к сквайру Олверти. Далекий от намерения
изображать ходячие олицетворения добродетели или порока, Фильдинг
достаточно строго придерживается в начале романа этого принципа и по
отношению к самому высоко ценимому своему герою. Чем добрее, душевней,
бесхитростней Олверти, тем легче его обмануть. Он не находит в своем
сердце дурных побуждений, и ему трудно допустить их в других. Этот мудрый
судья и наставник непрерывно оказывается жертвой обмана. То несовпадение
искренне усвоенной книжной мудрости с требованиями и реальной практикой
света, которое послужило основой для стольких ярких комических сцен, у
Фильдинга находит свое, правда, очень смягченное выражение и в тех сценах
романа, где главным действующим (вернее сказать, "решающим" - он чаще
судит чужие поступки, чем действует сам) лицом является сквайр Олверти. И
эта авторская ирония придает убедительность образу, задуманному как
идеальный. Но так только вначале. Когда после многих тяжелых дней,
выпавших по его нечаянной вине на долю Тома Джонса, Олверти снова
появляется на страницах романа, у него остается уже одна только функция -
наказать порочных и наградить невинно пострадавших. Перейдя незримую
черту, отделявшую его от совершенного идеала, Олверти исчез как конкретный
и убедительный образ. Фильдинг воздал хвалу Литтлтону и Аллену, но нанес
непоправимый ущерб своему герою.