"Генри Филдинг. Путешествие в загробный мир и прочее " - читать интересную книгу автора

засвидетельствовать свое почтение Его Смертоносному Величеству (кажется, так
его титулуют). Эспланада дворца была заполнена солдатами, все здесь было как
при дворе земного монарха, только еще пышнее. Пройдя несколько двориков, мы
попали в просторный зал, кончавшийся широкой лестницей, у которой с угрюмым
видом застыли два пажа; я признал их потом: прежде это были знаменитейшие
гробовщики; они единственные портили картину: зловеще-мрачный снаружи,
дворец бурлил радостью и весельем, и печальные мысли, овладевшие нами на
подходе к нему, тут совершенно оставили нас. Правда, в непроницаемости
стражи и слуг было что-то от величавой пышности восточного двора, зато лица
собравшихся светились таким довольством и счастьем, что казалось, в воздухе
разлита сама радость. Мы поднялись по лестнице и прошли длинную анфиладу
роскошных покоев с гобеленами на батальные темы, у которых мы немного
постояли. Они привели мне на память превосходные гобелены, виденные мною при
жизни в Бленхеймском дворце, и я не удержался от вопроса, где же вывешены
победы герцога Мальборо, поскольку из всех славных сражений, о которых мне
доводилось читать, только их мы еще не видели; на это гвардеец,
превратившийся здесь в мумию, ответил, тряся головой, что-де небезызвестный
джентльмен по имени Людовик XIV, имея огромное влияние на Его Смертоносное
Величество, воспретил вывешивать виктории сего дюка; тем паче, продолжал
гвардеец, что и само величество не слишком почитал герцога, который не
спешил возвращать ему подданных, а если и уступал, то выставлял его
величество на тысячу неприятельских солдат за одного своего. Приемный зал,
куда мы вошли, был полон, и гул стоял, как во всяком собрании, ожидающем
выхода начальства: ждали его величество. Поодаль двое держали совет - один в
шапочке с квадратным верхом, другой в сутане, расшитой как бы языками
пламени. Мне подсказали, что первый - это давно умерший судья, а второй -
генерал инквизиции. Я расслышал, о чем они жарко спорят: кто больше сгубил
народу на виселицах и кострах. Пока я прислушивался к их спору, грозившему
затянуться, в зал вошел император и стал между двумя мужчинами, из которых
один был сущий мужлан, а другой - писаный красавец. Видимо, это были Карл
XII Шведский и Александр Македонский. Я стоял слишком далеко, чтобы слышать,
о чем там говорили, и мое любопытство удовлетворялось лишь лицезрением
выдающихся личностей, чьи имена мне подсказывал паж, бледный и худой, как
все дворцовые пажи, но, пожалуй, поскромнее их. Он обратил мое внимание на
парочку турецких императоров, с которыми Его Смертоносное Величество был
подчеркнуто любезен. Явились и римские императоры, из них более всех был
обласкан Калигула за его благочестивое намерение, сказал мне паж, отправить
сюда одним духом всех римлян. Читатель, верно, удивится, что я не увидел там
ни одного врача - я, например, удивился, и мне объяснили, что всех врачей
отослали в Город Болезней, где они теперь проводят опыты по очищению души от
ее бессмертия.
Называя всех знаменитостей, которых я тут видел во множестве, я рискую
надоесть вам, но не могу не сказать о толстяке, разодетом по французской
моде, которому император оказал необычайное радушие: я было решил, что это
сам Людовик XIV, но паж мне поведал, что это знаменитый французский повар.
Наконец нас представили монарху и мы были милостиво допущены к руке.
Его величество задал несколько вопросов, не стоящих упоминания, и вскоре
удалился.
Когда мы вернулись на площадь, все уже было готово к отъезду, чему мы
весьма обрадовались: внешне яркая и пышная придворная церемонность нам