"Генри Филдинг. История приключений Джозефа Эндруса и его друга Абраама Адамса " - читать интересную книгу автора

успела она переступить порог, как лукавый божок Купидон, убоявшись, что не
покончил своего дела с миледи, вынул из колчана новую стрелу с самым острым
наконечником и пустил прямо ей в сердце; или, говоря другим, более простым
языком, страсть в миледи взяла верх над рассудком. Вновь она призывает
обратно Слипслоп и объявляет ей, что решила еще раз повидать юношу и сама
допросить его; а потому пусть пришлют его к ней. Эти колебания хозяйки,
возможно, навели домоправительницу на мысль, которую нам нет надобности
разъяснять проницательному читателю.
Леди Буби уже хотела снова позвать ее назад, но у нее не хватило духу.
Следующий помысел ее был о том, как ей держаться с Джозефом, когда тот
придет. Она решила сохранить все достоинство знатной дамы перед собственным
слугою и при этом последнем свидании с Джозефом (а она твердо решила, что
оно будет последним) вести себя с ним не более снисходительно, чем он того
заслуживает, - то есть сперва отчитать его и затем рассчитать.
О Любовь, какие чудовищные шутки ты шутишь со своими приверженцами
обоего пола! Как ты их обманываешь и как заставляешь их обманывать самих
себя! Их безумства тебе в усладу! Их воздыхания тебя смешат. Их терзания -
твое веселье!
Ни великий Рич, превращающий людей в обезьян, в тачки и во что только
ни заблагорассудится ему, не подвергал таким странным метаморфозам облик
человеческий; ни великий Сиббер, путающий все числа, роды и падежи, ломающий
по своему произволу все правила грамматики, так не искажал английского
языка, как искажаешь ты в своих метаморфозах человеческие чувства.
Ты нам выкалываешь глаза, затыкаешь нам уши и отнимаешь у наших ноздрей
их силу восприятия; так что мы не видим самых крупных предметов, не слышим
самого громкого шума, не улавливаем самых острых запахов. Напротив, когда
тебе это угодно, ты можешь сделать так, что муравейник нам покажется горой,
флейта для нас зазвучит трубою и ромашка заблагоухает фиалкой. Ты можешь
сделать трусость храброй, скупость щедрой, гордость смиренной и жестокость
милосердной. Словом, ты выворачиваешь сердце человеческое наизнанку, как
фокусник халат, и извлекаешь из него все, что тебе вздумается. Если кто-либо
во всем этом сомневается, пусть прочтет следующую главу.


Глава VIII,
в которой после некоего весьма изящного описания рассказывается
о свидании между леди и Джозефом, когда сей последний явил пример,
коему мы в наш порочный век не надеемся увидеть подражания со стороны
лиц его пола

Вот и Геспер-повеса крикнул уже, чтоб несли ему штаны, и, протерев
сонные глаза, приготовился нарядиться на ночь; и, следуя сему примеру, его
братья-повесы на земле также покидают постели, в которых проспали весь день.
Вот и Фетида, добрая хозяйка, загремела горшками, чтобы накормить на славу
доброго честного Феба по завершении его дневных трудов. Говоря низменным
языком, был уже вечер, когда Джозеф явился на зов своей госпожи.
Но так как нам подобает оберегать доброе имя дамы, героини нашей
повести, и так как мы, естественно, питаем удивительную нежность к той
прелестной разновидности рода человеческого, которая именуется прекрасным
полом, - то, прежде чем открыть читателю слишком многое из слабостей этой