"Тибор Фишер. Коллекционная вещь" - читать интересную книгу автора

узнать, не дала ли еще Япония дуба. "Так и быть, - говорю, - постригусь, но
мне короткая стрижка не идет - с тебя, стало быть, еще пять сотен
причитается". Мариус - на телефоне: проверяет, жив ли еще Сингапур, после
чего вызывает врача. "Ты меня ненавидишь", - говорит. "Нет, Мариус, -
говорю, - я тебя не ненавижу, ты, конечно, тип мерзкий, но я тебя не
ненавижу". - "Почему меня никто не любит?" - причитает. "А потому, -
говорю, - что ты отвратный тип и не думаешь ни о ком, кроме себя". У него
челюсть так и отвисла. Сомневаюсь, чтобы он когда-нибудь про себя такое
слышал.
На обидные слова Никки не скупилась, так как давно уже поняла: больше
одного дела с Мариусом все равно не провернешь, других таких же заманчивых
предложений больше не поступит, нет шансов втереться к нему в доверие,
вернуться сюда еще раз и кое-что под шумок вынести - охрана обязательно
вывернет ей на выходе карманы.
- Я было решила, что, если выскажу ему в грубой форме все, что о нем
думаю, то расколю его еще на пять сотен, - не вышло. Звоним мы, значит,
дружку нашего пидора, чтобы тот его подзадорил. Дружку тоже пришлось как
следует попотеть, но в конце концов у пидора мало сказать встал - вознесся
до небес! Вставил, шерстит меня по-черному, и в хвост и в гриву. Я криком
кричу - а Мариус возьми да усни. Бужу его и требую денег. "А я, -
говорит, - ничего ж не видел". - "Не видел, - говорю, - пеняй на себя.
Будить мы тебя не договаривались". Самое смешное, что с пидорами я не в
первый раз трахаюсь...
- Что-что?
- У меня был период, когда я с мужчинами - настоящими - дела не имела.
На самцов ведь положиться нельзя; либо они у тебя деньги отбирают, либо
руки распускают - одно из двух. Когда я стриптизершей работала, они, козлы
вонючие, достали меня - лезут своими грязными лапами... Если стриптизом
промышляешь, от мужчин с души воротит. Я жила с тремя голубыми одновременно
- и ничего; надо же вечерок скоротать, когда денег на ресторан нет, по
ящику смотреть нечего, на улице дождь. Тоска смертная. Потом, правда,
сильно жалеешь: мне, к примеру, почти всегда приходилось после в больницу
ложиться.
Тут Никки останавливается: на первый раз с Розы пикантных
подробностей, пожалуй, хватит. Для меня же не секрет, каким способом она
пытается амортизировать свое доступнейшее из влагалищ: спереди член, сзади
член, а "норка" посередке - и нашим и вашим. В свое время я носила на себе
похожий рисунок, и в Гуптской империи он, надо сказать, имел большой успех.
За меня тогда кровь проливали - не успеешь оглянуться, а кругом одни трупы.
- Скажите, а вы... вы... когда-нибудь раньше делали это... за деньги?
Никки сгибает ногу, упирается в коленку подбородком и задумчиво
говорит:
- Да, случалось. Но стыдиться тут нечего. Я делала это за деньги,
когда мне не хватало на мамину операцию. Главное ведь заработать, а как -
не все ли равно. Вам же я об этом не хотела говорить потому, что некоторые
сами знаете как считают: раз бедная девушка этим занимается, значит, она и
колется, и врет напропалую, и ворует...
Перед тем как лечь спать, они затевают игру: кто больше знает
сальностей, которые обычно адресуют женщинам представители сильного пола.
Никки: "Все, что найдешь у меня в ширинке, - твое".