"Ф.Скотт Фицджеральд. Крушение" - читать интересную книгу автора

спасал или меня спасали, и, случалось, за какие-нибудь полдня я успевал
испытать все чувства, которые, если верить историкам, испытал Веллингтон
под Ватерлоо. Я жил в мире, разделенном на моих тайных врагов и стойких
друзей и почитателей.
И вот теперь я хотел быть совершенно один и позаботился о том, чтобы
отгородиться от повседневного круга дел и забот.
Не скажу, что это было для меня плохое время. Я уехал, и людей вокруг
меня стало меньше. Я понял, что устал до предела. Я мог теперь валяться в
постели, сколько захочу, и делал это с удовольствием - спал или просто
лежал в полудреме по двадцать часов в сутки, а в перерывах запрещал себе
думать и вместо этого составлял перечни, составлял и тут же их рвал, сотни
перечней: кавалерийских генералов, футбольных команд, городов, популярных
песенок, звезд бейсбола, адресов, по которым жил, памятных мне счастливых
дат, своих увлечений, башмаков, костюмов, которые износил после увольнения
из армии (в этот перечень не попал костюм, купленный в Сорренто и севший
после дождя, а также выходные туфли и рубашка с манишкой, которые я таскал
в чемодане годами и никогда не надевал, потому что туфли быстро намокали и
терли ногу, а рубашка пожелтела и от крахмала сделалась негнущейся). И еще
перечни: женщин, которыми увлекался, и тех случаев, когда я позволил,
чтобы меня третировали люди, ничуть меня не превосходившие ни
способностями, ни душевными качествами.
И неожиданно, к великому моему изумлению, я пошел на поправку.
И развалился на куски, словно треснувшая старая тарелка, как только мне
об этом сообщили.
Вот, собственно, и конец этой истории. Что мне следовало предпринять -
пока что для меня предмет гаданий. Скажу одно: с час я метался по постели,
кусая подушку, и до меня дошло, что уже два года я живу за счет тех
ресурсов, которых во мне не осталось, и как физически, так и духовно я уже
кругом в долгу. А по сравнению с этим много ли значит возвращенная мне
жизнь? Ведь прежде мне была знакома гордость за избранный мною путь и
уверенность, что я навсегда сохраню свою независимость.
Я понял, что все эти два года, стараясь что-то удержать - может быть,
ощущение внутреннего покоя, а может, что-то другое, - я добровольно
отрекался от того, что любил, и что мне стало в тягость любое повседневное
дело: даже почистить зубы, даже пообедать с приятелем. Я осознал, что
давно уже никто и ничто мне не нравится; просто по старой привычке я
стараюсь - безуспешно - убедить себя в обратном. Я осознал, что и моя
любовь к тем, кто мне всего ближе, свелась всего лишь к старанию их любить
и что отношения с разными людьми - с издателем, с владельцем табачной
лавочки, с ребенком приятеля - я поддерживал только потому, что с прежнего
времени запомнил: так нужно. Все в тот же самый месяц я открыл, что меня
раздражает радио, реклама в журналах, повизгивание рельсов, мертвая
загородная тишина, и что я презираю добрых, а вместе с тем, может быть сам
того не понимая, готов лезть в драку с жестокими, и что мне ненавистна
ночь, потому что я не могу заснуть, и ненавистен день, потому что он
приближает к ночи. Я теперь спал на левом боку, зная, чем быстрее мне
удастся, пусть хоть немножко, утомить сердце, тем ближе станет
благословенный час ночных кошмаров, которые служили мне чем-то наподобие
очищения и давали силы встретить новый день.
Остались лишь отдельные моменты, отдельные люди, не выводившие меня из