"Линн Флевелинг. Луна предателя" - читать интересную книгу автора

белокожее тело.
Подобные вещи никогда раньше его не беспокоили, даже когда дело
касалось Алека. Теперь же, сидя на полу рядом с Бекой, Серегил обхватил
голову руками, борясь с горем и чувством вины. Он первым после Микама взял
Беку на руки, когда она родилась, он носил ее на плечах и вырезал ей из
дерева игрушечных лошадок; он же учил девочку ездить верхом и сражаться.
"И добился для нее назначения в гвардию - в результате чего она и лежит
сейчас здесь без чувств, покрытая шрамами, окровавленная, - думал он с
отчаянием. - Да будет благословенно Пламя за то, что у меня никогда не было
собственных детей".
Наконец появился дризид, а следом за ним и Алек с тазом горячей воды.
- Она ударилась головой, когда вражеский корабль протаранил "Волка", -
сказал Серегил, следя за действиями дризида.
- Да, да, Алек мне рассказал, - нетерпеливо отмахнулся Лиеус, смывая
кровь с раны. - Ушибло ее сильно, ничего не скажешь. Но рана неглубокая,
благодарение Создателю. Она скоро придет в себя, хотя голова у нее болеть
будет еще долго, и ее скорее всего будет тошнить. Теперь нужно только
промыть рану и как следует укутать девушку, и пусть она спит. Ну-ка
отправляйтесь отсюда: вы мне только мешаете. - Дризид ткнул пальцем в
Серегила. - А твоим плечом я займусь позднее. Стрела в тебя попала?
- Да ерунда все это.
Дризид крякнул и протянул Алеку маленький горшочек.
- Промой ему рану и намажь этим. Я видел, как такие раны начинали
гноиться через неделю. Ни к чему терять правую руку такому прекрасному
фехтовальщику, верно, благородный Серегил? На палубе Серегил и Алек нашли
Клиа, занятую подсчетом потерь. "Конь", разделавшись с пленимарским
кораблем, стоял на якоре неподалеку.
- Ты слышал, что сказал дризид, - обратился Алек к другу, передразнивая
ворчливый тон целителя. - Покажи-ка мне, что с тобой сделала стрела.
Порезы от колец кольчуги все еще кровоточили, а вокруг расплылся
вспухший синяк. Теперь, когда горячка битвы схлынула, Серегил сам удивился,
как сильно болит ушиб. Алек помог ему снять кольчугу и начал заниматься
раной. Его руки действовали уверенно и нежно.
"Эти же руки не так давно натягивали тетиву лука", - снова испытывая
чувство вины, размышлял Серегил. Алек никогда не убивал человека до того,
как они повстречались; так бы оно и осталось впредь, продолжай он жизнь
охотника и бродяги.
"Жизнь меняется, - подумал Серегил, - и меняет нас".
Легкий вечерний ветерок донес с островов запахи, которых Серегил не
ощущал сорок лет: пахло дикой мятой, ореганом, стелющимся кедром,
благоуханным вьюнком. Он был на этих островах за несколько месяцев до своего
изгнания. Теперь, глядя на лежащую за полоской воды Большую Черепаху,
Серегил почти видел молодого себя - прыгающего со скалы на скалу, ныряющего
в бухте с друзьями, - глупого эгоистичного мальчишку, еще не представляющего
себе, какая бездна боли ждет его впереди.
"Жизнь меняет нас всех".
Клиа, все еще в перепачканном во время сражения зеленом плаще, влезла
на крышку люка и оглядела воинов Бракнила и Меркаль, собравшихся на палубе.
- Сколько человек у тебя осталось, сержант Меркаль? - услышал Алек ее
вопрос.