"Наум Давидович Фогель. Капитан флагмана " - читать интересную книгу автора

Федь?
- Из газеты он.
- Так у него направление в наш цех. Разнорабочим.
- Правду он говорит? - сурово спросил старший.
- Правду, - спокойно сказал Таранец, вынул из кармана направление,
протянул пожилому.
Тот внимательно посмотрел, поднял глаза и спросил строго:
- Что ж ты голову морочишь?
Григорий сунул руку в брючный карман, вынул газету, протянул
такелажнику и произнес, не глядя на него:
- На последней странице. Стихи. Мои. Таранец моя фамилия. Григорий
Таранец...
Пренебрежительный тон юноши, пахнущая свежей краской газета и колонки
стихов, обрамляющих фотографию с изображением знакомого кусочка берега
Вербовой, видимо, убедили такелажника. Он сравнил фамилию на бумажке с той,
что была отпечатана жирным шрифтом над подборкой стихов, убедился в полной
идентичности и сунул газету под нос изумленному напарнику. Посмотри, мол.
- Чего же он - к нам?
- Значит, газете так нужно, - пробасил старший, добрея. - Максим
Горький, если б его на такой завод послали, рехнулся бы от счастья, а ты...
- Это кто на палубе, там? - поинтересовался Таранец, указывая пальцем
на богатыря.
- Скиба это. Василий Платонович. Лучший бригадир судосборщиков на
стапеле. А только про него уже писали. И не раз.
Конструкция повисла над палубой и, повинуясь руке бригадира, стала
опускаться, пока наконец не села на свое место.
- Зачем же ты к нам идешь? - поинтересовался рабочий, на которого
подъем этой махины не производил никакого впечатления.
- Знаете, что такое жизнь, дядь Федь?
- Жизнь - это проще пареной репы, - ответил рабочий, несколько
шокированный этим "дядь Федь". - Жизнь - это, браток, борьба. И в песне так
поется. Вот смерть - это посложнее и непонятней, а жизнь - проще пареной
репы.
- Вот я пришел сюда, чтобы этому делу научиться. Для вас это просто, а
для меня - сложнее сложного. Потрусь здесь около вас - глядишь, а для меня
все проще пареной репы станет...
- Это где же ты задумал тереться? Среди нас, такелажников?
- Нет, я к вам не пойду. Я к нему пойду: к этому Василию Платоновичу.
- Так бумажка у тебя, браток, не туда, а к нам, такелажникам.
- Бумажка - что? Бумажку и переделать можно.
- Судосборщик, сынок, - перешел уже вовсе на покровительственный тон
бригадир, - специальность посложней нашей. Там нужно и в чертежах
разбираться, и резаком орудовать, электросварку постичь. И силушка нужна,
потому иной раз и кувалдой наподдать приходится.
- Справлюсь. Я, дядь Федь, из тех, которые, если захотят...
- Хвастун ты, вот кто, - рассердился на это и впрямь весьма
пренебрежительное "дядь Федь" пожилой такелажник и вдруг напустился на
своего помощника: - Какого черта глазеешь тут? Давай подбирай тросы. Не
слышишь, как машинист орет.
Машинист и в самом деле орал, стараясь перекрыть окружающий гул