"Наум Давидович Фогель. Капитан флагмана " - читать интересную книгу автора

короткими гудками своего паровичка. Григорий еще раз посмотрел на
конструкцию, которая теперь отсюда, снизу, казалась не такой уж большой,
встретился взглядом с крановщицей, помахал ей рукой и зашагал обратно в
отдел кадров.
Ему удалось получить направление на стапель, учеником судосборщиков. Не
к Скибе, правда, но все равно в судосборщики.
Когда он, уже с новым направлением, возвращался к стапелю, из тучи, что
нависла над заводом, хлынул дождь. Теплый. Ласковый. Потом тут же выглянуло
солнце. Дождевые капли заискрились, заиграли всеми цветами радуги.
- Сотни тысяч капель падают на стапель и на кран портальный, девушке в
лицо, - бормотал Григорий, с удовольствием ощущая, как холодит плечи сразу
взмокшая рубаха.
"И придет же такое в голову: "И на кран портальный, девушке в лицо". С
чего бы ей таращиться в небо? А если и полюбопытствует, если задерет...
Сотни тысяч капель на ее курносую мордочку... Не слишком ли много?" Но
первые две строчки нравились. И потому стало радостно. А может быть,
настроение стало таким оттого, что в кармане лежало направление в
ученики-судосборщики?
- Сотни тысяч капель падают на стапель, - продолжал он декламировать,
утешая себя тем, что другие строчки этой неудачной строфы придут немного
позже, когда он оглядится здесь. Строчки и впрямь пришли. Только совсем
другие. А "сотни тысяч капель", падающих на стапель, так и не увидели
света... Таранец и вовсе позабыл о них. В бригаду Скибы ему все же удалось
попасть. И скоро.
...Да, вокруг было все так, как и в первый день его работы на заводе.
Только настроение было плохое. "Лучше бы он матюганом меня, чем так,
молча", - подумал Григорий о Скибе.
С прихваткой у него ладилось, но работал молча, не шутил, как обычно,
хмурился. Ко всему еще огромный синяк под правым глазом, который кто-то
успел ему присветить вчера ночью в парке, привлекал всеобщее внимание,
вызывая шутки, на которые почти все скибовцы были большие мастера.
"Ну и денек, пропади он пропадом, - подумал Таранец. - Даром что
суббота. Хотя "черная" ведь эта суббота. Черней и не придумаешь!.."


3

Была "черная" суббота - один из выходных, когда завод, по заранее
составленному графику, работал. В такие дни на прием к директору мог прийти
кто хотел. Тарас Игнатьевич никому не отказывал и был как-то по-особенному
добр. Многие нарочно откладывали свои дела к нему на такую субботу, надеясь,
что просьба их будет наверняка уважена. Правда, Бунчужный предпочел бы,
чтобы сегодня был четверг. Самый обыкновенный четверг, когда собирается
декада и можно пригласить весь "комсостав" - заместителей, начальников
отделов и цехов - поделиться новостями, обсудить планы в связи с предстоящим
торжеством. Но сегодня была "черная" суббота, и Тарас Игнатьевич решил
провести ее как всегда - начать с приема. А жаль, он любил свой
"комсостав" - каждого сам растил.
В свое время, подписывая приказ о назначении Бунчужного директором
завода, министр сказал: