"Наум Давидович Фогель. Капитан флагмана " - читать интересную книгу автора

лоснился. Деревья отражались в нем, как в слегка затуманенном зеркале.
Машина подъезжала к больнице. Дима покосился на Бунчужного, сбавил
скорость.
- Не будем, слишком рано, - сказал Тарас Игнатьевич и вдруг увидел
Галину. Она тоже заметила отца и побежала к нему. Тарас Игнатьевич вышел из
машины, сделал несколько шагов навстречу, обнял. - Как мама?
- Ты же видишь, я была дома. Позавтракала, поболтала с Сергеем и вот
иду в больницу.
- А все же?
- К утру ей стало лучше. Утихли боли. Она даже заснула перед рассветом.
Как у тебя там?
Это короткое "там" каждый раз обозначало что-нибудь другое. Сейчас -
министерство.
- "Там" у меня о'кэй. А у вас дома?
- Дома тоже все о'кэй.
Она улыбнулась. Что-то не понравилось Бунчужному в этой улыбке.
- Ты плохо выглядишь, Галина.
- Пустяки. Немного устала, и только. Вчера маму осматривали главный
хирург области, профессор из Киева и Остап Филиппович. Они решили, что
повторная операция не нужна.
"Опять консилиум, значит, - с тоской подумал Бунчужный. - Профессор из
Киева, главный хирург области, Чумаченко Остап Филиппович... киты!" А вслух
спросил:
- Что думает Андрей Григорьевич?
Для Тараса Игнатьевича превыше всего было мнение Андрея Григорьевича
Багрия - заведующего терапевтическим отделением. Он знал его еще с детства.
И жизнью был обязан ему.
- Что думает Андрей Григорьевич? - переспросила Галина. - Я уже
говорила: он посоветовал увеличить дозу наркотала. После этого маме сразу же
легче стало.
- Это было еще до моего отъезда. Ладно, я к нему загляну. - И, как бы
оправдываясь за это "я к нему загляну", добавил шутливо: - От тебя ведь все
равно правды не узнаешь. У мамы буду в четыре.
Бунчужный забрался на свое место, оглянулся вслед Галине и громче
обычного хлопнул дверцей.
Дима вел машину ровно, спокойно: знал, что Тарас Игнатьевич терпеть не
может суетливой езды по городу. Линия тополей внезапно оборвалась, открылась
центральная площадь. Площадь Героев. На заднем плане - высокое здание
обкома, массивное и в то же время легкое. Глядя на него, Бунчужный всегда
думал, что архитектор, безусловно, решил соединить в этом здании воедино
незыблемость и простоту. В центре площади - могила Неизвестного солдата. На
беломраморном, слегка наклоненном постаменте - большая звезда. Из отверстия
посредине в потускневшей позолоте граней бьется, чуть вздрагивая, голубизна
Вечного огня. К постаменту от линии тротуара ведет вымощенная плитами
красного полированного мрамора дорожка. По краям площади обелиски, тоже
красного мрамора. На них имена земляков - участников Отечественной войны,
Героев Советского Союза. Цветники на площади лежат где узкими, где широкими
прямоугольниками, напоминая ковры. Их много - этих ковров. Сейчас, после
полива, цветные узоры на них искрились, словно вышитые самоцветами по
малахитовому бархату. Промелькнули универмаг, кинотеатр, высотное здание