"Уильям Фолкнер. Медведь" - читать интересную книгу автора

мнения. Он нарушил правила. Не ожидал я от него. Одно дело вышибать дух из
собак моих и маккаслиновских. Собаки - наша ставка против него, и обе
стороны предупреждены. Но вламываться в мои владения, резать мой скот, да
еще летом - такое уж против правил. Это дело Старого Бона, Сэм.
Сэм по-прежнему молча стоял, ждал, когда де Спейн кончит.
- Завтра пройдем по следу и удостоверимся, - заключил майор де Спейн.
Сэм ушел. Он не захотел поселиться в самом лагере, выстроил себе в
четверти мили отсюда, у затона, хижину вроде той, что была у Джо Бейкера,
но сбитую попрочней и поплотней, и сложил из бревен крепкий сарайчик, где
хранился запасец кукурузы для откармливаемого ежегодно поросенка. Наутро
Сэм явился, когда все еще спали. Он уже нашел жеребенка. Не дожидаясь
завтрака, отправились на место. Оно оказалось поблизости, шагах в
шестистах от конюшни - трехмесячный жеребенок лежал там на боку, горло
вырвано, выедены внутренности и часть бедра. Судя по трупу, зверь не
сверху прыгнул, а сбоку ударил и повалил, и не было царапин от когтей,
которыми пантера впивалась бы по-кошачьи, пока добиралась до горла. По
следам они прочли, как лошадь кружила без памяти возле и наконец атаковала
хищника с тем же ожесточением отчаяния, с каким бросилась на Сэма вечером,
прочли длинный след неживого от страха галопа и след зверя, который даже
не рванулся навстречу, а только сделал шага три-четыре к лошади, и та
ударилась в бегство; и у генерала Компсона вырвалось:
- Не дай господи, волчина!
Сэм все молчал. Мальчик не сводил с него взгляда, пока остальные,
присев на корточки, вымеряли след. На лице у Сэма было теперь что-то
новое. Не торжество, не ликованье, не надежда. Выросши, мальчик разгадал
это выражение, понял: Сэм с самого начала знал, чьи это следы и кто
зарезал весной лань и олененка. Провиденье конца - вот что было на лице у
Сэма в то утро. "И он рад был, - говорил себе мальчик впоследствии. - Ведь
он был старик. Ни детей, ни народа своего, никого из единокровных ему уже
не встретить, все в землю легли. Да и встреча не дала бы близости и
отклика, потому что вот уже семь десятков лет на нем иная, черная кожа. А
теперь наступал конец, и он был рад концу".
Они пошли в лагерь, поели и вернулись с ружьями и гончими. Тут бы им и
понять, вслед за Сэмом, что за зверь задрал жеребенка, думал мальчик
позднее. Но то был не первый и не последний в его жизни случай, когда люди
строили выводы, а затем и действия на предвзятых и ложных суждениях. Бун,
утвердив ступни по обе стороны жеребячьей тушки, ударами пояса отогнал
собак, и те стали принюхиваться к следам. Молодой выжлец, еще несмышленыш,
брехнул разок и пробежал несколько шагов, вроде бы учуяв зверя. Но тут
собаки остановились и оглянулись на людей с видом деятельным и нимало не
озадаченным, а лишь вопрошающим: "Ну а дальше что?" Затем кинулись обратно
к падали, где их встретил хлесткими ударами все тот же Бун.
- Так скоро след не остывает, - сказал генерал Ком пеон.
- Этот волчище, видно, все может - и жеребенка у матки отбить в
одиночку, и запаха не дать, - сказал майор де Спейн.
- А может, он оборотень, - сказал Уолтер Юэлл. Он взглянул на Теннина
Джима. - Как думаешь, Джим?
Поскольку собаки так и не взяли следа, майор де Спейн велел Сэму отойти
шагов на сто и разыскать продолжение следа, и собак снова стали
наманивать, и снова несмышленыш брехнул, как брешет на чужака дворовая