"Уильям Фолкнер. Дым" - читать интересную книгу автора

- А я говорю, что вы неправы, Анс.
Мы сидели в каком-то оцепенении, глядя на них, слушая их разговор -
точно во сне, когда заранее знаешь все, что должно случиться, и в то же
время понимаешь, что это ровно ничего не значит: все равно сейчас
проснешься. Казалось, мы очутились вне времени и наблюдали за происходящим
со стороны; да, мы были вне времени и наблюдали как бы извне с той самой
минуты, когда, взглянув на Ансельма, мы как будто увидели его впервые. И
тут пронесся звук, словно кто-то медленно перевел дыхание, совсем
негромко, с облегчением, что ли. Может быть, мы все подумали, что
наконец-то кончились кошмары Анса; может быть, мы все мысленно перенеслись
в прошлое, когда он ребенком лежал в своей кровати и мать, любившая его
больше всех, мать, чье наследие у него отняли и чей многострадальный прах
был поруган даже в могиле, его мать заходила на минуту взглянуть на него
перед сном. Было все это в далеком прошлом, хотя оттуда и вел прямой путь.
Но хотя и вел этот путь прямо из прошлого, наивный мальчик, лежавший тогда
в постели, давно сбился с этого пути, давно исчез, как все мы исчезаем,
исчезли или должны исчезнуть. Тот мальчик уже умер, как и родные его по
крови, чей покой был нарушен в кедровой роще, и сейчас перед нами был
человек, на которого мы смотрели через разверзшуюся пропасть, смотрели,
быть может, с жалостью, но без всякой пощады. Оттого и слова Стивенса
дошли до нас не сразу, как не сразу дошли они до Анса, и Стивенсу пришлось
еще раз повторить:
- А я говорю, что вы неправы, Анс.
- Что? - бросил Анс. Он весь подался вперед. Не вставая с места, он как
будто рванулся к Стивенсу. - Лжете!
- Нет, вы неправы, Анс. Не вы убили вашего отца. Его убил тот, кто с
заранее обдуманным намерением убил и старика, сидевшего изо дня в день
тут, за этим столом, пока не приходил старый негр и не будил его, говоря,
что пора идти домой, - убил старика, который никогда в жизни никому, ни
женщине, ни мужчине, ни ребенку, ничего, кроме добра, не сделал, веря, что
всегда поступает по своему и божьему разумению. Нет, не вы убили вашего
отца. Вы с него потребовали то, что считали своим по праву, а когда он
отказал, вы бросили его, ушли из дому и больше с ним не разговаривали. Вы
слышали, что он губит землю, но вы молчали, потому что для вас родной дом
уже стал "этой проклятой фермой". Вы молчали, пока не услышали, что
сумасшедший старик оскверняет могилы, где лежали предки вашей матери, ваши
предки. Тогда - и только тогда! - вы пришли к отцу, чтобы усовестить его.
Но вы не из тех, кто умеет усовестить другого, а он был не из тех, кто
слушается. Тогда вы подкараулили его на кладбище в кедровой роще, увидели,
что у него в руках ружье. Впрочем, я полагаю, что вы даже не обратили
внимание на ружье. Наверно, вы просто выхватили у него это ружье,
поколотили старика и бросили там вместе с лошадью. Может быть, вы и
подумали, что он мертв. Но после вас пришел другой, увидел старика, а
может быть, этот другой все время подсматривал за вами. Он желал смерти
старику, желал не от обиды, не от гнева, а из расчета. Может быть, он
рассчитывал на завещание. Он-то и подошел к старику после вас, он-то и
прикончил его, а потом вдел ногу вашего отца в стремя и стал бить лошадь,
чтобы она понесла, и все вышло бы хорошо, если б он второпях не забыл то,
о чем забывать не следовало. Но это были не вы. Вы уехали к себе домой, а
когда услыхали, как нашли старика, вы ничего не сказали. Не сказали,