"Уильям Фолкнер. Уош" - читать интересную книгу автора

платье. "Бей их всех! - кричал он. - Перестрелять их, как бешеных псов!"
- А как же, полковник, а как же, - говорил Уош, подхватывая падающего
Сатпена. После этого он реквизировал первую же проезжую телегу или, если
таковой не случалось, шел целую милю пешком на ближайшую ферму и брал там
фургон и в нем доставлял Сатпена домой. Теперь он и в дом входил, уже
давно, всякий раз, как привозил Сатпена в чужом фургоне, а потом вел по
дорожке к дому, понукая и уговаривая, точно лошадь, точно норовистого
жеребца. Дочь встречала их на крыльце и молча придерживала перед ними
распахнутые двери. И он втаскивал свою ношу через некогда белые, высокие
парадные двери, венчанные полукруглым окном разноцветного стекла, бережно
вывезенным в свое время по стеклышку из Европы, а ныне забитым в одном
месте доской, волок по плюшевому ковру с облезлым ворсом и вверх по
ступеням бывшей парадной лестницы - по голым, стертым доскам с остатками
коричневой краски на концах, и так добирался до спальни. К этому времени
уже смеркалось, и он укладывал полковника плашмя на кровать, стаскивал с
него одежду и тихо садился рядом на стул. Немного погодя к дверям
подходила дочь. "У нас все в порядке, - говорил он ей. - Вы ни о чем не
беспокойтесь, мисс Джудит".
Потом становилось темно, и через некоторое время он укладывался на полу
перед кроватью, хотя спать особенно не приходилось, потому что вскоре -
иногда еще до полуночи - распростертый Сатпен начинал шевелиться, стонал и
негромко окликал его: "Уош!"
- Я здесь, полковник. Спите спокойно. Нас ведь не сломили, верно? Мы с
вами еще повоюем.
А ведь он уже тогда видел ленту на талии своей внучки. Ей пошел
шестнадцатый год, и у нее, как это нередко случается у таких, как она, уже
были зрелые формы взрослой девушки. Откуда взялась эта лента, он прекрасно
знал (недаром три года подряд каждый божий день видел такие в лавке), даже
если бы она соврала ему, но она не пыталась врать и глядела на него
дерзко, хмуро и боязливо.
- Ну, что ж, - только и сказал он. - Ежели полковник пожелал тебе ее
подарить, ты хоть спасибо-то сказать не забыла?
Душа его была спокойна, даже когда он увидал новое платье и встретил ее
скрытный, наглый, испуганный взгляд, услышал, что платье помогала сшить
мисс Джудит, дочь. Но в тот вечер, заперев лавку и выйдя вслед за Сатпеном
через заднюю дверь, он обернулся к нему, и лицо его было серьезно.
- Неси кувшин, - распорядился Сатпен.
- Сейчас, - сказал Уош. - Постойте.
Сатпен тоже не отпирался насчет платья.
- Что из того? - только спросил он.
Но Уош не отвел глаз перед его надменным и твердым взглядом, он
негромко ответил:
- Я вас знаю вот уже поди двадцать лет. И что бы вы мне ни наказали, я
всегда исполнял. А ведь мне уже под шестьдесят, и я мужчина. А она
девчонка, и ей всего только пятнадцать.
- То есть, по-твоему, я могу обидеть девчонку? Я, старый человек, одних
лет с тобой?
- Будь вы не такой, я б согласился, что вы старый человек, одних лет со
мною. И, старый ли, молодой ли, я б не позволил ей брать у вас ни это
платье и ничего другое из ваших рук. Но вы особенный.