"Уильям Фолкнер. Солдатская награда (Роман. 1926) " - читать интересную книгу автора

пока не загнали их на крыльцо, над которым скромно красовался прелестный
фонарь, тускнея давно не мытыми цветными стеклами. После непорочной наготы
солнечного утра темная передняя вся пошла огненно-красными кругами. Джонс,
мгновенно ослепший, с маху обо что-то споткнулся, и ручка ведра страстно
впилась в его ногу. Ректор, прогудев: "Эмми!", поднял его в воздух вместе
ведром. Джонс благодарил свою счастливую звезду за то, что не прилип к полу,
и мокрый, как Венера из пены морской, начал выпрастывать ногу из ведра.
Наконец он встал на обе ноги и с отчаянием и досадой ощупывал промокшую
насквозь штанину. "Вцепился в меня, как подъемный кран", - подумал он
сердито.
Ректор снова проревел: "Эмми!" Откуда-то из глубины дома послышался
испуганный отклик, и кто-то в ситцевом платье прошмыгнул мимо. Бас ректора
прогудел, как прибой в узком проливе, и, открыв двери навстречу потокам
света, он втолкнул Джонса в свой кабинет.
- Не стану извиняться за скудость трапезы, которая вас ждет. Видите ли,
сейчас, я живу один. Но ведь нам, философам, пища нужна для сытости, а не
для лакомства, не так ли? Входите же, входите!
Джонс совсем отчаялся. Мокрая штанина, а пища - только для сытости, а
не для лакомства? Рожки, что ли? В отношении еды Джонс был скорее сибаритом,
чем эстетом. И уж никак не философом. Он стоял, безутешный, с брюк капала
вода.
- Но, милый мой, вы промокли насквозь! - спохватился хозяин дома. -
Скорее снимайте брюки.
Джонс слабо запротестовал.
- Эмми! - снова заорал ректор.
- Иду, дядя Джо! Только воду соберу!
- Брось все сейчас же! Беги в спальню, принеси мне пару брюк.
- Но ковер испортится!
- Надеюсь, не совсем. Придется рискнуть. Неси сюда брюки. Ну, мой
мальчик, снимайте, долой! Эмми высушит их на кухне, и все будет в полнейшем
порядке.
В бессильном отупении Джонс сдался. Он действительно попал в руки
насильников. Ректор подавлял его беспощадной добротой, а эта, в ситчике,
появилась в дверях, неся точно такие же невыразимые, какие были на хозяине
дома.
- Эмми, это мистер... Насколько я помню, вы мне не назвали ваше имя?..
Он завтракает с нами. Да, Эмми, узнай, не придет ли Сесили.
Девица взвизгнула при виде Джонса, нелепого в одной рубахе, с голыми,
толстыми и розовыми ногами, и брошенные брюки торжественно и сонно проплыли
в воздухе.
- Джонс, - с запозданием отрекомендовался Яну-ариус Джонс, но Эмми уже
убежала.
- Ах, да, мистер Джонс.
И ректор снова завладел им, прилаживая на нем брючный пояс и
подворачивая обшлага неуклюжими, сложными движениями пальцев. И Джонс,
вполне пристойный, хотя и утопавший в широких брюках, покорялся тяжелой
деснице хозяина, как овца, попавшая под град.
- Ну вот! - воскликнул тот. - Теперь располагайтесь поудобнее - (даже
Джонс почувствовал всю иронию этих слов), - а я поищу чего-нибудь для
утоления жажды.